вышли в прихожую, быстро оделись, и не раздумывая, в обнимку, вылетели в мороз надвигавшейся ночи. Остановили такси и приехали в мои апартаменты. Собираясь провожать утром Люду, не мог найти моего гонконгского пиджака. Остановился в недоумении, глядя на Люду, и спросил:
––Не помнишь ли, одеваясь, я был в пиджаке?
––Что ты! Хорошо, что хоть пальто накинул, так мы спешили, боясь погони, – засмеялась она. Я понял, что пиджачок остался, где и был. Как снял я его и повесил на спинку стула, так и танцевал с Людой без него, так и бежал от него. Проводив Люду, в смущении позвонил имениннице, и она подтвердила, что пиджак у них и ждет меня. Приехал и, стыдясь, но ни о чем не вспоминая, почти молча одел пиджак и быстро ретировался. Муки совести, сожаление, стыд – все эти чувства бродили во мне вместе с остатками хмеля. Но ужасное случилось, и прошлого не вернуть. А каково было Куколке, а каково было партнеру Людмилы? Вырисовывались два врага, которых я сам себе и создал. И поделом мне, думал я. Не буду винить вино и прочие напитки, ведь червоточинке во мне самом. Да простит меня господь – только на это и надежда.
***
Люда оказалась чрезвычайно веселой, остроумной и милой девушкой после двадцати пяти лет. И надо же было к этому времени случиться, что мой вагонзавод первым в стране и Российской империи начал экспортировать поезда в Болгарию. Началось межгосударственное столпотворение. Толпы специалистов вагоностроителей устремились в Болгарию, а болгары зачастили в Ригу. Бюро надежности завода обеспечивало сервисное обслуживание в Болгарии. Специалистам бюро сшили форменные куртки из невиданной черной японской искусственной кожи. Главное – из кожи, т.к. кожаная куртка была немыслимой роскошью. А японцы умели придать искусственной коже естественность. Надежники не просто ходили по заводу, а фланировали в полетах мечты и надеждах на командировку в заграничную Болгарию, на что завистники – безнадежники парировали:
––Мол, курица не птиц, а Болгария не заграница.
Люди в новых черных куртках активно готовились к поездке в Болгарию. Посещения цехов, хождение по узким межстаночным проходам с торчащими и цепляющими металлическими зацепками, одергивающими их то за полу, то за рукав, то за карман куртки, показали, что японская кожа – не чертова, рвется. Люди в куртках стали людьми в куртках с торчащими языками вырванной кожи или в швах после заботливых рук жен. Но не всем надежникам удалось поменять японскую кожу на натуральную в Болгарии. Остальные терлись по-прежнему в заводе и могли только встретиться с одним – другим представителем Болгарии. Так и я с Тодором познакомился в бюро информации, которое было приемной базой командированных специалистов Болгарских железных дорог, закупавших наши поезда. Руководителем бюро был пожилой импозантный еврей Виктор Ефимович Жив, умный, обаятельный, остроумный и веселый человек. Иногда он в компании как мантру провозглашал оптимистично:
––Ленин
