на веревке. После этого Перрина подошла к Паликару, перевела его на другое место, где трава была посвежее, и напоила водой. На дворе совсем стемнело. Кругом воцарилась глубокая тишина. Девочка грустно обвила шею ослика руками и горько заплакала…
Глава III
Ночь больная провела очень плохо. Перрина несколько раз вставала и давала ей пить. Несмотря на свое желание поскорее сбегать за доктором, девочка должна была ждать, когда проснется Грен-де-Сель, чтобы узнать у него адрес какого-нибудь хорошего врача.
Грен-де-Сель действительно знал одного врача, довольно именитого, который объезжал пациентов в экипаже, а не ходил пешком, как другие. Жил он на улице Риблет, возле церкви, и звали его доктор Сандриэ. Перрина испугалась, не слишком ли дорого нужно платить этому знаменитому врачу.
– Да, довольно дорого, – ответил Грен-де-Сель, – не меньше сорока су за визит, и лучше вперед.
Это было еще ничего. Перрина отправилась за врачом, расспросив хорошенько дорогу. Когда она дошла до квартиры врача, тот еще спал. Пришлось дожидаться на улице. Но вот к подъезду подали старинный кабриолет, запряженный крепкой лошадью, и через несколько минут на крыльцо вышел сам доктор. Это был толстый, огромного роста мужчина, с красным лицом и длинной рыжей бородой.
Перрина поспешно подошла к нему и изложила свою просьбу.
– Шан-Гильо? – переспросил он. – Кто же там болен?
– Моя мать… Мы фотографы…
Он встал на подножку. Перрина торопливо подала ему сорок су.
– Я беру за такой визит три франка.
Перрина прибавила еще двадцать су. Доктор сунул деньги в карман жилета и сказал:
– Через четверть часа я буду у вас.
Перрина бегом вернулась домой.
– Мама! Мама! – закричала она радостно. – Сейчас приедет настоящий доктор. Он тебя вылечит.
Она принялась приводить больную в порядок; вымыла ей лицо, причесала ее длинные, шелковистые волосы, потом прибрала вещи в фуре. Вскоре послышался стук колес, и у загородки остановился экипаж. Перрина догадалась, что приехал доктор, и побежала к нему навстречу.
– Мы живем в фуре, – сказала она. – Проходите, пожалуйста.
Доктор вошел в фуру. Как ни был он привычен ко всякой обстановке, практикуя среди парижских бедняков, но и у него на лицо набежала тень, когда он окинул глазами убранство повозки.
– Покажите язык, – обратился он к больной.
Люди, дающие доктору за визит от сорока до ста франков, не могут и представить себе той торопливости, с которой врачи осматривают больных, платящих им по сорок су.
Осмотр больной продолжался ровно минуту.
– Вам надо лечь в больницу, – сказал он.
Мать и дочь одновременно вскрикнули.
– Девочка, выйди на минуту! – приказал доктор.
Перрина вышла, дождавшись знака от матери.
– Я безнадежна? – тихо спросила больная.
– Вовсе
