прохожих.
Наконец, они приблизились к обнесенной решеткой площади, где стояло множество лошадей, отделенных друг от друга перегородками. Здесь Грен-де-Сель слез с осла.
Но пока он слезал, Паликар успел осмотреться и, когда Перрина попыталась провести его за решетку, наотрез отказался двинуться с места. Быть может, он угадал, что это базар, где продают лошадей и ослов, или просто испугался, – но как бы там ни было, он наотрез отказывался слушаться Перрину, несмотря на ласки и приказания идти. Грен-де-Сель решил попробовать подтолкнуть осла сзади, но Паликар, не зная, кто именно осмеливается позволять себе такие вольности, стал лягаться и пятиться, увлекая за собой Перрину.
В одну минуту их окружила толпа зевак. В первом ряду, как заведено, стояли газетчики и пирожники; каждый говорил свое и давал советы, как лучше заставить осла пройти в ворота.
– Вот радость-то будет тому дураку, который этого осла купит, – проговорил чей-то голос.
Это были опасные слова: они могли повредить продаже; Грен-де-Сель счел своей обязанностью возразить.
– Это хитрец, – проговорил он. – Угадал, что его хотят продать, вот и проделывает все эти штуки, чтобы не расставаться со своими хозяевами.
– Вы в этом уверены, Грен-де-Сель? – спросил голос, сделавший первое замечание.
– Как, здесь знают мое имя?
– Вы разве не узнаете Ла-Рукери?
– А, так это вы!
Они протянули друг другу руки.
– Это ваш осел?
– Нет, вот этой малышки.
– Вы его знаете?
– Мы не один стаканчик распили вместе. Если вам нужен хороший осел, рекомендую.
– Он мне и нужен и не нужен.
– Ну, так пойдемте, выпьем чего-нибудь. Не стоит платить за вход на площадь.
– Тем более что он, кажется, решил туда не входить.
– Я же говорю вам, что он хитрит.
– Если я его куплю, то вовсе не для того, чтобы он хитрил или распивал стаканчики, а для того, чтобы работал.
– Он отличный работник и сюда пришел прямо из Греции, не останавливаясь.
– Из Греции!
Грен-де-Сель сделал знак Перрине, следовавшей за ними и слышавшей лишь отдельные слова из их разговора. Паликар, убедившись, что его теперь не поведут на базар, послушно шел за своей хозяйкой, так что его даже не приходилось тянуть за недоуздок.
Кто же этот покупатель – мужчина или женщина? Судя по походке и безбородому лицу, это была женщина, примерно лет пятидесяти, а если судить по костюму – это был мужчина; на покупателе была блуза, панталоны и кожаная шляпа вроде тех, какие носят кучера омнибусов. Но для девочки, беспокоившейся об участи осла, важнее всего было выражение лица возможного хозяина, – а оно было ни доброе, ни злое.
Повернув в маленький переулок,
