style="font-size:15px;"> – Конечно, нет. Но у них обеих загнанный вид. И если не ошибаюсь, Эвелин только что едва не потеряла сознание. Твой друг Дэвидсон заметил это и, надеюсь, сделал ей нагоняй, в котором она нуждается. Она на грани нервного срыва, Банчи.
– Я разыщу ее и провожу в столовую.
– Сделай одолжение. Пойди за ней сейчас же, будь умником. А вот и моя Сара.
Сэр Роберт поспешил прочь. Пробираясь через зал и обходя танцующих, он вдруг отчетливо ощутил, будто какой-то незваный гость распахнул настежь все окна этого маленького уютного мирка и впустил в него поток безжалостного света. И в этом суровом свете самые симпатичные ему люди изменились и словно уменьшились. Он подумал о своем племяннике Дональде, который, завидев его, резко повернул в другую сторону – избалованный, эгоистичный мальчишка, без чести, без самолюбия. Эвелин Каррадос терзало какое-то постыдное воспоминание и преследовал шантажист. Воображение Банчи ударилось в крайность, и во многих мужчинах он видел теперь моральную нечистоплотность Уитерса, тщеславие Каррадоса и тупость старого генерала Хэлкат-Хэккетта. Против воли его вдруг охватила мучительная подавленность, похожая на тяжелый сон. Многие ли из женщин, о которых он привык думать как о «добродетельных», на самом деле таковы? А юные дебютантки? Они – плоть от плоти своих наставниц, их вели и направляли женщины, чья частная жизнь представала безобразной в лучах сурового и беспощадного света, заливающего уютный мир сэра Роберта. Считалось, что в течение трех месяцев этих девушек надлежало оберегать от неприглядных сторон жизни, но в то же время они слышали такое, что в их годы смутило и ужаснуло бы его сестру Милдред. И он спросил себя: быть может, Викторианская и Эдвардианская эпохи – всего лишь причудливые эпизоды в истории общества, а вся их благопристойность так же искусственна, как накрашенные губы современных женщин? Эта мысль ужаснула лорда Роберта, и впервые в жизни он почувствовал себя старым и одиноким. «Это все из-за Дональда и дела с шантажом», – подумал он, уворачиваясь от парочки, танцующей румбу. Наконец он добрался до холла, куда выходили двери бального зала, понял, что Эвелин Каррадос здесь нет, и направился к лестнице. Лестница была оккупирована сидящими парочками, вышедшими передохнуть. Осторожно пробираясь мимо них, он наткнулся на Дональда; тот посмотрел на него как на незнакомца.
«Не стоит бороться с этим, – подумал сэр Роберт. – Во всяком случае, здесь. Он только больно ранит меня, а кто-нибудь заметит». Он ощущал себя ничтожным, подавленным и усталым, его охватило предчувствие катастрофы, что удивило сэра Роберта. «Боже правый, – подумал он, – да я, верно, заболеваю». И, как ни странно, эта мысль его немного успокоила. В вестибюле он увидел Бриджет О’Брайен. Она разговаривала с серьезной молодой особой, чье лицо показалось ему смутно знакомым.
– Ну как, мисс Харрис, – говорила ей Бриджи, – у вас действительно все в порядке? Вам ничего не нужно? Вы ужинали?
– О, большое спасибо, мисс О’Брайен, но это, право, не имеет…
Ах да, это же секретарша, помощница Эвелин. Как мило, что Эвелин
