слева и справа открылись проемы на кухню и в комнату. Заканчивался коридор тремя закрытыми дверями. Рябинушка свернула налево. Комната была просторная – в три окна. Треть места занимала большая русская печь, выбеленная, уютная. Также в комнате, выполнявшей роль кухни, был большой круглый стол рядом с окном, окруженный тремя старыми деревянными стульями с гнутыми ножками и спинками, громыхающий пузатый холодильник, сервант, тоже явно старой работы, весь в завитушках. Рядом с печкой располагались две лавки, на которых, как на магазинной полке, сидели…
– Какая прелесть! – воскликнула Милада. – Это все ваши? – она смотрела на семь кошек настолько пестрой окраски, что даже разглядеть глаза на мордочках было проблематично.
– По-моему, глупый вопрос, – спокойно отозвалась Рябинушка, забирая у Милады пакет с гостинцами и с грохотом ставя его на стол, – кошки в моем доме сидят на лавочках на моей кухне, никто их не гонит… Наверное, мои. Ты как думаешь? – обратилась она к Оксанке.
Та виновато посмотрела на поджавшую губы Миладу и сказала:
– Наверное, ваши.
– И я так думаю, – кивнула Рябинушка – ты про науку логику слыхала, чернулечка?
Миладиному терпению пришел конец. Она шагнула к Оксанке и крепко взяла ее за руку.
Потом, повернувшись к Рябинушке, которая уселась за стол и принялась выкладывать гостинцы из пакета, процедила.
– Или вы сейчас же извинитесь, или я беру Оксану, и мы уходим!
Рябинушка не спеша развязала пакетик с печеньем, выбрала одно и принялась его разглядывать.
– А за что мне извиняться, милая? Я тебя обозвала злым словом каким-то, али как?
– Я ведь просила меня так не называть!
– Ну а я не просила тебя приезжать. Ты приехала ради моей внучки, не ради меня. Так почему я должна тебя терпеть, а ты меня нет?
Милада вынуждена была признать, что слова Рябинушки имели смысл. До нее внезапно дошло, что в этом доме она незваная гостья. Как бы она сама реагировала на присутствие совершенно постороннего человека? С другой стороны, Оксанку хозяйка тоже видела в первый раз…
Миладе стало неловко. Ну почему я всегда такая раздражительная, подумала она и отпустила Оксанку.
– Извините, почтенная, – обратилась она к Рябинушке, – в школе меня часто дразнили черной, чернявой, и чернилами. С тех пор все слова, схожие с этими, вызывают у меня неприязнь и злость.
– Это правда, – подтвердила Оксанка.
Рябинушка разломила печенье пополам и пожевала половинку.
– Хорошо, Милада, – серьезно сказала она, – я не буду тебя больше так называть. Следует уважать человека, способного пересилить себя и извиниться. Ты уж прости и меня тоже. Осерчала я на тебя не по делу. Нехорошо это. Предлагаю взаимное прощение, но при одном условии.
– Каком же? – поинтересовалась Милада.
– Ты, в свою очередь, никогда больше не назовешь меня «почтенная».
