не говори. Максинова ещё не видел?
– Докладывала секретарь, что звонил генерал. Не до него мне.
– Рвётся. Мне надоел, просил, чтобы организовал встречу с тобой.
– Прижало, значит, его.
– Да уж, – горько вздохнул Вольдушев, – набралось…
Вольдушев был одногодком весельчака-приятеля, но выглядел на десяток лет старше. Курагулькин в обкоме командовал многим, но прежде всего рыбной промышленностью, а Вольдушев отвечал за милицию, прокуратуру, суд и другие силовые структуры, занимавшиеся преступностью и прочей нечистью, поэтому один был до бесстыдства розовощёк, а у второго постоянно чернело под глазами, не отмывалась никотинная желтизна на пальцах, раньше времени морщины избороздили щёки. Как ни пыжился Лев, как ни старался выпячивать грудь, втайне от всех притащив в кабинет десятикилограммовые гантели, вид его был измождённым. Но его уважали в отличие от Карагулькина, хотя тот никого не обижал, не подсиживал, не лизал задниц начальству.
– Слушай, Лёва, у вас с Каряжиным, с нашим отцом парткомиссии, приятные дела бывают?
– Горьки твои шутки, аки слёзы, но правдивы.
– Что это ты по-монашески заговорил?
– Порою завыл бы от забот.
– Вот так всегда, – спрыгнул на пол секретарь, застегнул рубашку, накинул пиджак. – Не успеешь в кабинет войти, а тебя с порога лопатой норовят. Оленька, нам бы со Львом Андреевичем кофейку!
Оленька уже стояла в дверях с подносом, белели чашки с кофе, желтел сыр на тарелке, темнели сухарики.
– Может, покрепче чего? – хмуро дёрнулся на диване Вольдушев.
– Что это ты с утра, Лёвушка? – ладошкой погнал помощницу Карагулькин. – Большие неприятности?
– Больше некуда.
– А Леонид Александрович мне ничего не говорил.
– Скажет.
– Что же случилось?
– А ты не догадываешься? Небось в столице раньше нас разведал.
– Ну, Лёва… – поднял руки вверх секретарь. – Ты же меня знаешь. Я лукавить не люблю.
– Будто бы…
– Ну, хватит, – посерьёзнел Карагулькин. – Давай по существу. Выкладывай, что тут без меня стряслось? Борона ни слова, ты допрос устраиваешь. Окстись!
– Может, махнём куда-нибудь до вечера, – тоскливо затянул Вольдушев, – раз уж Леонида Александровича не предвидится, потолкуем на природе.
– Ты что! Рабочий день как-никак. Знаешь, сколько бумажек и дел накопилось? Борона постарался, нагрузил. На встречу с ветеранами в район надо съездить.
– Да шут с ними, с ветеранами. Пошли за себя кого-нибудь. А мы с тобой посидим на речке, за ушицей, а?
– Умеешь ты уговаривать, Лёва…
– Устал, тебе бы с моё.
– Хорошо. Убедил, но часок мне понадобится для организации всей затеи.
– Валяй. Только это…
– Что ещё?
– Ты
