Арментроут нагнулся, взял двумя руками распухшую кисть спящей, помял пальцами пястные кости и ощупал кончиками пальцев костяшки фаланг, после чего осторожно, чуть ли не ласково, поднял обмякшее женское тело и положил на каталку.
Кабинет ЭШТ находился на другой стороне здания, и Арментроут по пути с удовольствием отметил, что лампы в коридорах, по которым везли Пламтри, не мигали, когда мимо них проезжала коляска. Одна из сестер придерживала на лице Пламтри резиновую маску для дыхания и на ходу ритмично сдавливала присоединенный к ней черный мешок, поддерживая слабое дыхание пациентки, впавшей в коматозное состояние.
В залитой люминесцентным светом процедурной поджидал медбрат-анестезист, бородатый молодой человек, с которым Арментроуту уже много раз доводилось работать; он прислонился к шкафу и откровенно пялился, как сестры спустили до колен джинсы Пламтри, а потом, расстегнув блузку, подняли больную в сидячее положение, чтобы раздеть ее до пояса. Арментроут позволил себе лишь беглый взгляд – пока – на бледные груди Пламтри, когда сестры сняли с нее бюстгальтер. А когда они уложили пациентку, тщательно подложив ей под голову специальную подушку, анестезист шагнул вперед.
– Что у нее с рукой? – спросил он, надевая манжету для измерения давления, и, ловко вогнав иглу внутривенного катетера в тыльную сторону ушибленной ладони, закрепил ее лейкопластырем. В трубочке капельницы всплыла облачком капля крови, которая тут же исчезла, когда он приоткрыл клапан.
– Стукнула одного парня, – коротко ответил Арментроут. – Сама обошлась без повреждений, только ушиб мягких тканей.
– Надеюсь, он не слишком разозлился – она-то сейчас забудет об этом. – Он прицепил к указательному пальцу правой руки Пламтри пульсоксиметр, которому предстояло отслеживать уровень кислорода в крови, просвечивая палец ярким белым светом, и мониторить изменения рубиново-красного цвета плоти.
– Парень своего собственного имени не помнит, – рассеянно бросила одна из медсестер, присоединяя провода к пластмассовым дискам электродов ЭКГ. Она приладила электроды к плечам и бедрам Пламтри, а потом налепила их пациентке вокруг левой груди.
– Искусственное дыхание! – рявкнул Арментроут.
Анестезист послушно открыл рот Пламтри, ввел ей в горло стальной клинок ларингоскопа и пропустил сквозь него пластиковую трубку с закругленным окончанием, и, когда трубка проникла сквозь верхний пищеводный сфинктер, аппарат ИВЛ запыхтел и зачавкал, загоняя кислород в легкие.
– И надуйте манжету, – продолжал распоряжаться Арментроут, – пора пускать сукцинилхолин. – Арментроут наклонился к голове Пламтри и, раздвигая белокурые волосы, втыкал в кожу крохотные иголочки электроэнцефалографических электродов, которые должны были фиксировать активность мозговых волн.
Под действием сукцинилхолина опутанное проводами полуобнаженное тело Пламтри задергалось, а потом полностью расслабилось – Арментроут знал, что двигательные нервы скелетных мышц расслабились, подвергшись деполяризации,
