своих товарок, за что и поплатилась.
Я догнала женщину у какой-то кучи ломаных ящиков и старых досок – она вытирала кровь из носа, похоже, что подруги по профессии ее здорово отделали. Вблизи было видно, что особа немолода и хорошо потаскана жизнью. А еще она крепко разозлена и от нее пахло перегаром.
– Ой, беда какая!.. – я сдернула с корзинки ткань, которой она была накрыта. – Где это ты так поранилась? Вот, возьми, кровь надо остановить…
– Тебе чего надо?.. – женщина вырвала у меня ткань из рук, и приложила к носу. – Вали отсюда!
– Но вам плохо…
– Твое какое дело?.. – та сплюнула на землю. – Иди, куда шла, не задерживайся!
– Но я…
– Ты чего ко мне цепляешься?.. – женщина явно хотела сорвать на ком-то свою злость. – Двигай отсюда, пока цела!
– Я ж помочь хотела…– вздохнула я, заметив, что предполагаемая собеседница бросила заинтересованный взгляд на мою корзинку – там стоял кувшин с вином, который я недавно купила на рынке.
– Жалостливая какая!.. – огрызнулась та. – С чего это вдруг?
– Просто мне показалось, что в отношении тебя допущена какая-то несправедливость…
– Скажите, показалось ей! Если меня жалко, то подкинь деньжат – оно, знаешь ли, куда лучше, чем попусту трепаться о жалости!
– А я так просто денег не могу – самой нужны.
– Почему это – «так просто»? Я ведь и отработать могу!
– Вряд ли, хотя… Хочешь немного заработать?
– А если хочу, то что?.. – женщина неприязненно смотрела на меня.
– Я приезжая, а тут такая беда… Не знаю, к кому и обратиться! Все отмахиваются, дела со мной иметь не желают, ничего говорить не хотят – может, хоть ты советом поможешь? Не бесплатно… – я достала кошелек, и вытряхнула на ладонь десятка полтора чешуек, причем среди медных и золотых монеток светились и три серебряные, а также одна золотая мета. Женщина не стала долго раздумывать, разом смахнула монеты в свой карман, а затем по-хозяйски ухватила кувшин с вином.
– Ну, раз такое дело, то пойдем, посидим где-нибудь, нечего тут стоять… – она кивнула головой в сторону. – Там вроде местечко подходящее имеется.
Подходящим местечком оказался донельзя загаженный угол, отгороженный высокой кучей мусора, в котором копалась пара самых настоящих крыс. В любое другое время я бы к такому месту и близко не подошла, но сейчас выбирать не приходится. Присев на какой-то сломанный ящик, я рассказала уже привычную историю о своем женихе, и о том, что приехав в этот город, узнала о том, что он в тюрьме.
– Представь только, какое горе!.. – всхлипывала я, думая о том, что за последнее время во мне пробудились актерские таланты. – Тетушка меня даже в дом к себе не пустила – говорит, нечего с ворьем знаться, да семью позорить, велела мне уезжать домой и разорвать
