мысль на следующей высокой ноте:
Так выпьем ж водочки с охотой,
За плодотворную работу!
–Браво, браво! – захлопал в ладоши поэт. – Да ты ж, Семеныч, оказывается талант! Тебе надо писать, обязательно творить!
Не будем уточнять, сколь раз в этот день поднимался тост и за того и за другого, но заметим, что с этой самой знаменательной встречи с дворником Оглоблиным стало твориться что-то непонятное. Он все меньше орудовал метлой и все больше глазел по сторонам, восхищаясь красотами природы. По примеру Есенина, как жену чужую, обнимал различные породы деревьев, такие как береза, тополь, дуб. И все что-то записывал, рвал листы, снова записывал. Одним словом, творческий процесс пошел, забродил как доброе молодое вино и крепчал с каждым словом, с каждой новой страницей, с каждым новым стихотворением… Было похоже на то, что случайно заглянувшая в гости к Оглоблину Муза, решила остаться там надолго, если не навсегда. Дворник совсем забыл про основную работу, и когда его вызвали в ЖЭУ на ковер и потребовали объяснений, Михаил Семенович объяснился следующими виршами:
Мести я мусор не желаю
И про одно лишь вам скажу –
Что с Музой под руку шагая,
Теперь с поэзией дружу!
С какой такой Музой подружился дворник, руководство ЖЭУ так и не поняло, и поставило вопрос ребром: мол выбирай – либо Муза, либо метла! Ни на минуту не задумываясь, Оглоблин выбрал первую!
С тех пор минула не одна зима, весна и лето, а на дворе во всей своей красе стояла долгожданная осень. Именно в такую прекрасную пору по улице шел, а вернее, летел, порхал, парил творец всего прекрасного на земле, его величество Поэт! Навстречу ему двигался другой человек, угрюмый, молчаливый, от которого за десяток шагов разило тем, что может поразить воображение любого. Из рук его вырывалась на свободу тощая метла, но это ей никак не удавалась. Дворник что-то бормотал под нос и голос этот показался поэту очень знакомым. Глаза их встретились и вдруг разгорелись радостными огоньками. Конечно, они узнали друг друга. Весельцов, а это был он, от удивления все-таки выпустил из рук метлу. Они обнялись, расцеловались, долго глазели друг на друга, пока, наконец, Василий Кузьмич не произнес:
– Вот ведь до чего житуха довела. Где ж это видано, чтобы поэт выступал в роли дворника?! Так что мне теперь не до стихов. Ну, ничего, зато всегда на свежем воздухе. Мне даже нравится. А как ты, Семеныч?! Я гляжу, прифраерился, солидным стал…
Вместо ответа Оглоблин полез в карман и достал оттуда небольшую книжку.
– Дарю на память! Новая книга стихов. Между прочим, Вам посвящается!
Михаил Семенович вынул авторучку, и на секунду задумавшись, подписал:
Чтобы на земле оставить след,
Крепче за метлу держись, поэт.
И метлою бойкою оставь ты
Свой автограф на цветном асфальте!
С искренним
