– контрэлиту, стремящуюся уничтожить господство прежней элиты. Но при капитализме этот процесс носит стабильный, неизменный характер, что обусловливает перманентную политическую революцию, свойственную этой стадии общественного развития.
Внутриэлитная борьба, как показывает вся человеческая история, ведется с не меньшим ожесточением, чем борьба между классами. Поэтому ее участники могли прибегать к самым крайним методам, среди которых были и внешне революционные. Однако всегда необходимо отличать участие одних элитариев в революционных партиях от участия других элитариев во внутриэлитной оппозиции политическому курсу самодержавия. Хотя временами тактические действия тех и других смыкались, их мотивы и конечные цели оставались различными. Любопытно еще и то, что часть внутриэлитной оппозиции самодержавию вдохновлялась не «левыми», а «правыми» политическими принципами! Это частично относится и к тем, кого мы привыкли числить среди либералов.
Лидер праволиберального «Союза 17 октября» (партии октябристов), собравшего в своих рядах многих видных предпринимателей, А. И. Гучков приобрел политическую известность в 1905 г. своим выступлением против предоставления широкой автономии Царству Польскому. То есть, с точки зрения либеральной партии конституционных демократов (кадетов), Гучков тогда был «монархистом». Однако с 1909 года Гучков становится центром сколачивания активной оппозиции среди крупной буржуазии, помещиков и высших военных. Понятно, что эти люди не стремились к ниспровержению социальных устоев. Наоборот, их мотивом было опасение за судьбу крупной собственности при революции, которой, по их мнению, самодержавие не могло эффективно противостоять. Нужна была, считали они, новая организация государственной власти в интересах имущих классов.
Характерный эпизод произошел в январе 1905 года, когда по велению царя министр финансов В. Н. Коковцов созвал совещание торгово-промышленных деятелей. Его целью было наметить меры для снижения революционных настроений у рабочих. Коковцов предложил предпринимателям программу своего министерства, включавшую: законодательное ограничение рабочего дня, введение обязательного социального страхования рабочих, отмену наказаний за стачки с чисто экономическими требованиями86. Капиталисты единодушно отвергли эти предложения. Быть может, они рассматривали массовое рабочее движение, прежде всего, как способ самим давить на правительство с целью политических уступок и поэтому не желали снижения остроты рабочей проблемы? Возможно, что и в основании «меценатства», которое оказывали революционным партиям такие толстосумы, как Савва Морозов, лежали те же мотивы.
Растущей и крепнущей российской буржуазии нужна была своя твердая классовая власть, своя диктатура, оптимальная в борьбе с надвигающейся социальной революцией. Эта диктатура должна была всемерно использовать в своих целях современные политические технологии, прежде всего – демагогию
