поиск. Также установить его местожительство могли бы и органы, раз он не по своей воле здесь оказался. Документы то в соответствующих местах должны лежать. Я не имею возможности обратиться туда, но Вы – совсем другое дело. Простите, что я осмеливаюсь давать какие то советы… Я ведь никогда не занималась литературными и краеведческими поисками, поэтому Вам – признанному авторитету и мастеру в этой области – мои суждения могут показаться наивными.
Обещаю одно: при каждом удобном случае буду стараться наводить справки про пребывание Николая Клюева в нашем городе. И, если что узнаю, немедленно сообщу Вам». Вот так и ответила. А узнать ничего не удалось. Лишь после 1991 года, когда Большой краевед уже давно умер, нашлись пара стариков в этой деревне Потрепухино, где Клюев бедовал лето и зиму со своим верным другом.
Для типажности стоит вспомнить и моего ровесника поэта «Нытика». Ни с кем никогда не уживался. Жена с ним только год выжила – сбежала. Памятник ей за великое терпение. Маленький свой сборник стихов ( так же как и мой в издательстве первоначально сильно разруганный) в печать все же пропихнул и в Союз писателей вступил. Мигом уволился с какого то завода. Вступал то он как рабочий от станка. Тогда это сильно приветствовалось властью. Еще это от Максима Горького пошло – что советских писателей надо разводить как кур на птицефабрике из проверенного рабоче -крестьянского семени.
Ссорился чуть не ежедневно со всеми. Но жил в свое удовольствие. Нашел себя в краеведении. Но не высоком – по книгам, а в низком – по старым вещам и предметам. Собирал старые колокольчики, фотографии, монеты, шкатулки и вообще черт знает что. Как пылесос. Все свалки и помойки в соседнем старинном городке облазил, чердаки всех старых домов в окрестностях обнюхал и облизал. Со всеми бабками в округе подружился. Нашел много чего – но мало кому показывал. Очень ревностен был к находкам.
По своему косноязычию (поэт-то он был слабый – даже по нашему захолустью) ничего внятного и толкового написать не мог, но зато любую вещь изнутри чувствовал – понимал как она сделана. Шел, так сказать, со стороны ремесла и технологии. Помню как-то при мне он рассказывал нашему общему знакомому, местному историку, как дверь с цветными стеклами витража сто лет назад сделана была. Аж изнутри светился. Заслушаешься. Это было его… Жаль, что ничего серьезного из своих знаний в статьях не оставил. Не смог! Обожал ближний купеческий город Слободской . Много и бескорыстно жертвовал в его музей замечательных вещей. Где они сейчас интересно? С областным то музеем он рассорился вдрызг.
В общем, человек был странный, но при всем том альтруист и бессеребренник. Жил бедно и почти нищенски. Работу бросил, а стихи не кормили. Помню в начале 80-х годов издали его маленький сборник стихов, а местная доцентша из пединститута круто и по делу в своей газетной рецензии его приложила: «Писать стихи – удовлетворение, печатать – ответственность!» – заключила она. Ох какой шум «Нытик» поднял. Написал 15 жалоб: в газету, обком партии (тогда вся
