(олигархам, организованной преступности или бюрократам, власть которых внезапно перестало контролировать государство). Вне всякого сомнения, Ельцин и его правительство допустили ряд вопиющих ошибок. Однако в то время они подвергались сильному экономическому давлению, поскольку рушащаяся советская система больше не могла обеспечить снабжение населения продуктами питания, а инфляция достигала не менее 150% (еще до либерализации цен) и останавливаться не собиралась. Необходимо было что-то предпринимать.
Как показали подсчеты российского правительства, сделанные в середине 1990-х годов, от 40 до 50% экономики страны находилось в «сером» или «черном» секторах, и именно в этом контексте Россия и остальной мир должны рассматривать феномен организованной преступности: она возникла в обстановке хаоса и была исключительно жестокой, однако ее происхождение изначально объясняется рациональной реакцией на весьма необычные социально-экономические условия.
2. В отличие от традиционных американских и итальянских мафий, участники российских банд не были связаны узами «верности семье». Нормы воровского мира (благодаря которым воры пользовались уважением и признанием) в условиях примитивного российского капитализма продержались лишь несколько месяцев.
Очень скоро и сам титул вора в законе был выставлен на продажу. Теперь его можно было просто купить, а не зарабатывать единственно возможным способом – многолетними тюремными сроками. Этот обесценившийся авторитет вора рухнул под ударами уличных банд и разветвленных мафиозных бизнесов, а с ним пала и строгая иерархия воров, существовавшая в советских тюрьмах.
Чеченская мафия была одной из самых агрессивных и ужасных группировок из всех, возникших в Москве или где-либо еще.
Одной репутации этих бесстрашных и жестоких бандитов часто было достаточно, чтобы запугать противника или убедить бизнесмена перейти под чеченскую «крышу». Впрочем, ее члены набирались не с одного только Кавказа и тем более не из одной Чечни: «Чеченскую мафию не следует путать с повстанцами, которые воюют в Чечне; она стала торговой маркой, франшизой – «Мак-Мафией», если хотите, – объясняет Марк Галеотти, который последние пятнадцать лет занимается изучением российской преступности. – Они продавали наименование «чечены» рэкетирам из разных городов – конечно, при условии, если те им платили и всегда держали свое слово. Если какая-то группировка относила себя к «чеченам», но не осуществляла своих угроз, она обесценивала бренд. Тогда к ним приходили настоящие чеченцы». Таким образом, российская мафия в процессе своего развития руководствовалась не верностью «семье», а исключительно деловыми контактами. Сколько мне заплатят? За кого? Какая мне от этого польза? Это означало, что они были непредсказуемы, изменчивы и опасны.
3. Подобные организации исчислялись в России тысячами, в отличие от американской «Коза Ностры» с ее пятью семьями.
В
