в мире со времен двадцатого века не было ничего подобного.
Максим посмотрел на белые здания отелей, куда он сейчас направлялся. С виду такие же чистые и лоснящиеся, как из буклета… Но внутри гламура поубавилось. Там поселились козы с курами в осушенных бассейнах, возникли перегородки из фанеры в спальнях номеров «люкс», а помойные ведра порой сливались прямо в лифтовые шахты. Старый персонал разбежался, забрав все, что можно было забрать и испортив все системы, которые можно было сломать. Чтобы свалить этот вандализм на новых жильцов. Видимо, они следовали указаниям владельцев. В агитационных листках писали именно так.
Поэтому пришлось назначить комендантов и дежурных по этажам. Чтобы никто не вымещал народный гнев на туалетах и осветительных приборах. Роботов-уборщиков, ломать которых для многих стало просто спортом, сменили люди. Ведь беженцы были не только из промышленных и относительно зажиточных штатов Юкатан и Кампече, но и из Чьяпаса, который в связи с кризисом нефтяной отрасли бедствовал. Он не имел с Кинтана-Роо общей границы, но люди – в основном бедняки – успели перебраться, пока еще ходили поезда и не было блокпостов. Успели, надеясь, что тут, в туристическом краю, сытно и уютно. И даже из соседнего Белиза и Гватемалы ехали крестьяне на грузовиках и легковушках, рискуя получить пулю на границе или в джунглях.
На самом деле рая тут не было в помине. В Канкуне беженцев было уже почти столько же, сколько жителей. Продукты заканчивались на складах. Из-за паралича органов правопорядка город был загажен, в общественных зданиях все было разбито и испорчено, а стены исписаны матерными словами – на испанском и английском, и даже ругательствами на индейских языках.
Конечно, в общих пабликах и рассылках – пока сеть работала, – а потом лишь с трибун и по радио много говорилось о всенародной победе и равенстве. Но те, кто раньше относились к обеспеченному классу, если не успели сбежать, то сидели, закрывшись на все замки и держа под рукой заряженное оружие (если его не успела по наводке соседей конфисковать la Milicia). Даже роботов по отдельному постановлению у них забрали, а заборы и другие системы защиты обесточили. Они боялись высунуть нос на улицы даже днем, а каждая ночь для них превращалась в выживание в диком лесу. Иногда их находили по утрам с перерезанным горлом или дырой во лбу.
«Опять los bandidos», – пожимали плечами новые местные жители – из тех, кто самовольно поселился в пустующих соседних виллах.
Максим считал, что это неправильно и даже чудовищно. Одно дело функционеры прежнего режима и близкие им финансовые тузы. Но бывают же – наверное – и такие богатые люди, которые self-made men и честным трудом всего достигли. Он не был уверен, но подозревал, что встречаются и такие.
Но, в общем-то, ему был понятен гнев безработных и бездомных против сытых вчерашних хозяев. А дружинники и Народная милиция просто не справлялись. Надо было зачистить освобожденные территории от скрытых врагов, поймать всех подлых корпоративных шпионов,
