вода у Кромма уже закончилась. Он подошёл к колодцу напротив ворот, ведущих во двор большого дома, и, набирая флягу из чистого жестяного ведра, украдкой оглядывался по сторонам. Эй, раздался сзади хриплый голос: ты – человек? Кромм выпрямился и обернулся на голос. Перед ним стоял толстопузый мужчина с носом картошкой. Круглое лицо обрамляла лохматая рыжеватая борода. В руке бородач сжимал большой топор. Кромм снял с головы капюшон и слегка поклонился: не самое вежливое приветствие, но да, я теплокровный человек, сын человека-отца и человеческой матери. Я принадлежу уне водолазов, родом с Привратника и держу путь в Большую Сеэру, чтобы повидать одну девушку, свою землячку, по просьбе её отца, кана Потафия.
Ого, да вы с другого краю земли, удивлённо сказал толстощёкий бородач: сам-то я обычно повежливее бываю, работа обязывает. Да просто сегодня ночью на брошенном Невольничьем тракте такое было, я в себя не могу прийти до сих пор. Простите, патрон, имени вашего не разобрал. Кромм улыбнулся и протянул руку: Ленос я, люди меня Крабом прозвали. Бородач с недоверчивой улыбкой ответил на рукопожатие: что-то вы не с той стороны в Сеэру-то идёте, патрон. Кромм понизил голос: да я ж с Привратника-то первый раз выбрался на большую землю, да что-то голову и потерял. А если честно сказать, по-простому – забухал я. Так что даже не знаю, где я сейчас нахожусь. Я и аэрокаб свой запродал. Правда, я его сначала здорово об дерево носом приложил, а уж потом продал, битый.
А сами-то не слышали, патрон, что ночью было, продолжил допрос бородатый. Кромм захохотал: эх, дружище, ты бы выжрал с моё, так тоже спал бы как убитый. Я ж с чафали гонял дня три или больше, денег уйму просадил. Помню только, что меня с монгольфьера ссаживали, а где, что, ничего больше понять не могу. А тебя как звать?
Я Денит, и отца моего Денитом звали, ответил собеседник, гордо выставив вперёд бороду: я из уны пульмонов, могу десять поколений предков назвать, что заведовали этой ямской станцией. Мы хоть и считаемся, что в глухомани находимся, но в большом уважении у людей, патрон Ленос. Тут Денит спохватился, хлопнул себя по бокам и вскрикнул: ох, простите меня, растяпу, патрон! Я ж вас даже внутрь не позвал! Да тут всё на свете позабудешь, когда такие дела творятся.
Скажите, любезный Денит, а что случилось-то, вежливо спросил Кромм, чувствуя, что бородатого пульмона так и тянет поделиться новостями. Денит придвинулся к нему поближе и сказал: утром один соседский живодел заезжал, он обычно мою технику проверяет раз в неделю, так он рассказал, что ночью, едва светать начало, когда самый сон, на брошенном Невольничьем тракте раздались взрывы. Ба-бах! Ба-бах! Много раз. Самый первый самый сильный был. А потом всё стихло. Я с утра мальца отрядил, Денита младшего, чтобы он на виу-воу сгонял туда посмотреть, что было. Он полчаса назад вернулся, на нём лица нет, патрон. Кто-то убил трёх затра! Целых трёх! Высоких защитников! Это кем надо быть? Людоеды
