на дворе и стоял застой 70-х, мы этого совершенно не замечали и просто скрашивали наши серые съемочные будни. Как еще можно было коротать время, снимая скучные «болты в томате»? Только так! В добавление к забавам с Петровой мы развлекались своеобразными рассказами Прокопыча, полными недомолвок и иносказаний, про то, как он занимался шпионской аэрофотосъемкой, когда работал «у Васи Сталина». Теперь «творческую атмосферу» нашей кинооператорской группы не могли нарушить никакие режиссерские «Ну как? Получилось? Уверены?» – Турецкая слободка нивелировала раздражение Прокопыча и не давала скучать нам обоим.
А потом прозвенел первый звонок…
Это случилось, как всегда это бывает, «одним прекрасным утром».
Петрова обиженно заявила нам, что ее брат, мичман из Балаклавы, ни про какую Турецкую слободку слыхом не слыхивал!
Кто ж знал, что у этой Петровой есть брат? и что этот брат – мичман? и этот мичман несет службу не где-нибудь в Авачинской губе или Североморске, а тут, под боком, в Балаклаве? Теория вероятностей совершила зигзаг и решила посмеяться над нами. Братец так ей и сказал: мол, нету здесь никаких слободок – ни турецкой, ни малайской, ни китайской – и наказал сестре передать своим киношным пустобрёхам, чтобы не забивали девушке голову всякой ерундой. Петрова выложила нам все это – с трепетом, обидой и возмущением. Но мы не растерялись и достойно парировали атаку, и Петрова снова нам поверила – и уже, к сожалению, окончательно. Мы ей сказали так:
– Да если бы про Турецкую слободку узнали – в два счета раскатали бы по бревнышку!
– Поэтому твой брат так и говорит.
– Тебя бережет.
– А может, и сам ничего не знает.
– Меньше знаешь, крепче спишь.
– Ты к нему с этим лучше не приставай.
– Подведешь парня.
– Болтай поменьше, дольше проживешь!
И Петрова снова нам поверила.
Лучше бы она нам не поверила и перестала донимать своими вопросами! Это был бы самый простой выход из создавшегося положения. Но нет! Мы не могли этого допустить! Мы были в игре – в ударе и кураже! Нами владел азарт…
Теперь Петрова затеяла приставать к нам с просьбами взять ее с собой «ну хоть один разочек». Вид у нее при этом был весьма храбрый и решительный. Но мы стойко держали оборону:
– Женщинам туда запрещено.
– Я могу переодеться, – предлагала находчивая.
– А если застукают? Ты что, Петрова? – возмущались мы. – Хочешь нас под монастырь подвести? Подумай сама…
Петрова подумала, подумала – и, в конце концов, согласилась нас не подводить и даже пообещала не шпионить. И все пошло по-старому: каждый вечер мы исчезали для всей киногруппы, а поутру выходили на работу хоть и трезвые, но с изрядного «бодуна»…
А потом вдруг фантазия наша иссякла – кто бы мог подумать? – и нам перестало быть интересно. Или
