отправятся навеки в монастыри на Севере, где людей-то в окрестностях нет, одни волки и медведи. А его любимый город станет добычей Хлорингов и будет ими пожалован какому-нибудь схизматику, который даже нордского языка не знает!
Остатки совести, мужества, сыновьих и родительских чувств гнали его в Дракенфельд. Попытаться успеть собрать все самое ценное, что можно унести, собрать семью, погрузиться на какой-никакой корабль, идущий по Лав вниз, к Фьяллару, и скрыться в Далвегане. Спасти родителей от горя и позора, а детей – от вечного заточения, – вот, что он обязан был попытаться сделать. И внутренне именно к этому фон Берг и склонялся, но, как всегда, стоило последнему оставшемуся в живых другу надавить, напирая на то, что уже слишком поздно, опасно, да и бессмысленно, и фон Берг сдулся, поворотив коня в направлении Блэксвана и своей судьбы. Черпая при этом какие-то странные крохи утешения в мыслях о том, что ему следовало сделать, прежде чем отправляться с Андерсом на Кальтенштайн: отправить семью к сестре тещи в Нью-Нэш, собрать и отправить вместе с ними фамильные ценности и дорогие вещи…
Выбрав самую укромную и малоизвестную тропу, Венгерт и фон Берг не ожидали столкнуться на ней с теми, кто так же хотел бы избежать ненужного внимания. Друзья ехали молча, рысью, и так же молча им наперерез выехала другая группа всадников, поменьше. Пара мгновений обоюдного замешательства – и фон Берг узнал Птиц, а главное – проклятую Сову. А она узнала их с Вегертом.
Имея за спиной два десятка бойцов, фон Берг не колебался ни секунды. Хоть мелкую, но он сегодня победу одержит, хоть такой, но реванш возьмет! Ради мертвых друзей, Иеремии и Андерса, да и Элоизе будет приятно, если он явится с головами убийц ее племянника! Все это пронеслось в его голове за доли секунды, а в следующую он уже орал:
– Взять их! – Обнажая меч и бросаясь в бой.
Их было намного больше, чем Птиц – тех было всего девять. Но побежденные есть побежденные. Не успела Конфетка, действуя по-эльфийски молниеносно, тремя стрелами снять трех всадников, а Ворон и его полукровки – издать свой фирменный пронзительный вопль и поднять на дыбы коней, как кнехты бросились наутек во главе с Венгертом, а фон Берг обнаружил себя в гордом одиночестве погоняющим усталого коня на превосходящих числом ровно в девять раз противников.
Нужно отдать ему должное: осознав, что друг предал, кнехты бежали, а он сейчас умрет, Герберт фон Берг не остановился, не попытался удрать, а с яростью обреченного устремился к Сове: хоть одно доброе дело сделать перед смертью, убить поганую суку! Порадовать души друзей! Но Конфетка пустила стрелу прямо в центр лошадиного лба, и конь под фон Бергом рухнул, как подкошенный, не успев даже взвизгнуть.
– Он мой! – Крикнула Сова, спешиваясь. Ворон подхватил под уздцы ее горячую, как порох, или ее хозяйка, кобылу, остальные Птицы, свистя и подначивая, закружились вокруг, горяча тонконогих лошадей. Сова обнажила тонкие эльфийские сабли, закрутила их, искусно и эффектно фланкируя. Фон Берг поднялся из грязи, сплюнул. В последний раз он видел Сову зареванной девчонкой
