девочку… нет, хрупкую девушку в темном платье, которая, поставленная на ноги перед Гаретом, потупилась и покраснела.
– Ингрид. – Произнес Гарет. Слов нет, мысли о смерти этой бабочки-поденки его мучили несказанно. И жила хреново, и умерла кошмарно, да еще по его вине. Но в то же время он чувствовал нечестивое облегчение: не придется заморачиваться с официальной содержанкой. Ну, не лежит у него к этому душа! Поэтому в ее имени, произнесенном Гаретом, прозвучали одновременно облегчение и обреченность. Он был искренне рад, что она не погибла, просто камень с души свалился. Но теперь ее вообще не бросишь, она совсем одна, из-за того, что он в недобрый момент решил перебежать дорожку Фридриху… "Вот это и называется ответственность!" – уныло напомнил он себе и обнял Ингрид, которая тут же начала всхлипывать.
– Не плачь. – Сказал он, вздохнув и прощаясь с беззаботной жизнью свободного повесы. – Тебе не о чем беспокоиться, малышка, я тебя не оставлю. Заберу тебя в Гранствилл, куплю дом… Ты ни с чем не останешься.
– Спасибо! – Ингрид расплакалась сильнее, прижимаясь к нему. – Спасибо… спасибо! Я совсем одна… Мне так страшно!..
– Все, ты больше не одна, и бояться тебе нечего. – Смягчился Гарет, почувствовав желание и подумав не без приятности, что зато у него теперь есть любовница, которая будет под рукой в любой момент этой войны. Тоже, между прочим, ничего себе. Одеть только ее надо. Страх и ужас, а не платье!
– Говоришь, выросла лилия? – Марк весело усмехался, откровенно потешаясь над Котом. Они сидели в любимом кабаке у Южных ворот, на Брыльской дороге, и Кот, заказавший миску гусиных потрохов и пинту пива, с круглыми от волнения глазами рассказывал Марку о Гранствиллском Чуде. – Прямо на глазах, а?!
– Да хоть кого спроси! – Горячился Кот. – Прямо на глазах взяла и выросла! Я же там сам был! Весь город вслед за его высочеством на колени бухнулся!
– И ты бухнулся? – Продолжал потешаться Марк. Кот смутился:
– Ну, да. А че? Принц это, а я че?
– Девка-то хоть симпатичная? Из-за которой буча вся?
– Ага. – Разбитная трактирная девка принесла ему большую тарелку потрохов, стукнула о стол большой кружкой с пивом, и Кот жадно набросился на еду, продолжая говорить с набитым ртом. – Тощенькая, но ниче такая, смазливая с рожи шибко, и такая, знаешь… Ну, для тех, кто от малолеток невинных тащится.
– Жаль, что ее в тюрягу не заперли. – Посетовал Марк. – Я б ее оттуда выкупил, толпе бы сказали, что померла… И все довольны. В свите принца, говоришь, уехала?
– Ага. И хлыщ этот, армигер графский, из-за которого вся буча.
– Ну, а насчет цветка-то брехня, а? ну, признайся!
– Да ничего не брехня! – Взорвался Кот, изо рта вывалились кусочки мяса, он торопливо запихал их обратно. – Говорю: сам видел! Офигел аж!
– Цветы сами собой за секунду не вырастают. – Ухмыльнулся Марк, отхлебнул темного холодного пива, и вдруг ухмылка стерлась с его лица, он завис, на какое-то время выпав из реальности. Кот, хихикая и продолжая трудиться над потрохами
