долбанул?
– Не кувалдой, а ногой. – Поправил Гэбриэл справедливости ради.
– М-да… А хотел стать герцогом. И ведь почти стал! Без церемоний ты его. Папаше придется так в шлеме сынка и похоронить.
– Сынка?! – Вздрогнул Гэбриэл.
– Да, сынка. Это не Антон, это Андерс – видишь, титульный воротник в гербе? И у папаши еще раковины есть, в предках тамплиеры были. И так ссучился род, да и загнулся на хер – у Антона больше сыновей и внуков мужского пола нет.
Гэбриэл даже ссутулился от разочарования и недовольства собой, но Гарет похлопал его по плечу:
– так даже лучше получилось. Убить, это что? Сдох, и все дела. А так он еще помучается, сука, зубами будет клацать и волосенки себе с причинного места драть… Оба-на! Кого это я имею честь, охреневая, лицезреть?! Марк Эльдебринк, да еще и знаменосец графа Валенского!
Марк, подъехавший к ним со знаменем Гэбриэла в одной руке и поводьями Пепла в другой, склонил учтиво голову. К ним подвели фризского жеребца, все еще фыркающего и храпящего.
– Хочешь себе? – Спросил Гэбриэл у брата.
– Хочу. – Тут же ответил тот. – Рыцарь Кальтенштайн заслужил хороший подарок… Для начала.
Туча отошла к Фьяллару, доносившееся оттуда ворчание стало мирным, добродушным. Братья, сопровождаемые оруженосцами, знаменосцем и рыцарями, подъехали к группе пленных. Корнелиты сбились в отдельную общую группу, междуреченские рыцари и их оруженосцы стояли отдельно от простых кнехтов. Гарет придержал коня подле корнелитов.
– Ого! – Усмехнулся ядовито. – Ангел, собственной потрепанной персоной! Как шустро нашивки-то спорол с вамса! Только я полукровка, и вижу дальше людей. И острее. Я на тебя столько дней любовался, что ни с кем не спутаю. Как ты там кричал нам? Что мы с братом кто?.. Теперь ответишь за каждое слово свое, гнида.
– Что ж делать, отвечу. – Ангел сплюнул. – Жаль, кожу с тебя содрать не успел. Я б из нее флаг себе сделал.
– Хорошая идея. – Хмыкнул Гарет. – Флаг-не флаг, а среди трофеев Хефлинуэлла место твоей шкурке найдется. Растянут в рамке, с биркой. Где-нибудь между кабаном и козлом.
Ангел побледнел от бессильной ненависти, встретил взгляд Гэбриэла, прохрипел злобно:
– Хороший конь у тебя, Хлоринг. Молись на него.
– Это вы херово бегаете. – Отмахнулся Гэбриэл и тронул поводья, следуя за братом. Многие провожали его мрачными, ненавидящими взглядами, именно его справедливо считая виновником разгрома и плена. Эх, если бы удалось его тогда остановить, и кишки выпустить! Но что получилось, то уж получилось.
В отличие от корнелитов, понимавших, что пощады не будет, междуреченские кнехты особенно не беспокоились. Тех, кто шел биться из идейных соображений, за новое герцогство и против Хлорингов, среди них почти не было. Почти все они готовы были хоть сейчас присягнуть Хлорингам и встать под их знамена – так обычно и происходило в рыцарских междоусобных войнах. Поэтому
