Олд-Комптон-стрит, ему еще и напомнили, что он чертовски голоден. Последний раз он ел едва теплый пирог с хрящами в одиннадцать утра, в трактире на железнодорожном вокзале, а в Сохо двадцати шагов не пройдешь, чтобы не увидеть постоялый двор или харчевню того или иного рода. Гидеон по возможности держался подальше от витрин и вывесок, но толпы кишели зазывалами, которые с пугающей энергичностью боролись между собой за клиентов. Один такой тип в костюме ведущего циркового представления силком подтащил его к входу в свое заведение и не отпускал, пока не перечислил все блюда меню.
– А когда управитесь с камбалой, сэр, к вашим услугам будут увеселения на любой вкус. Взгляните на тех девочек и скажите, что у вас не разыгрался аппетит. У такого-то славного воспитанного молодого человека? Будьте уверены, такому красавчику, как вы, сэр, пара устриц уж обязательно сами прыгнут в рот.
Гидеон высвободился от него и заковылял прочь, машинально сворачивая на Шафтсбери-авеню. Он твердо вознамерился найти здесь какой-нибудь кров, пусть даже под ворохом мешковин на извозчичьем дворе. Гидеон осмотрелся, ища глухую подворотню, и его внимание привлек узкий переулок, который он и не заметил бы, если б вход в него не венчала на удивление нарядная арка с вмонтированной в каменную кладку табличкой. Гидеон остановился, прочел надпись:
ЦЕРКОВЬ СВЯТОЙ АННЫ
ЮЖНЫЙ ВХОД
Улочка не была освещена и имела неровное мощеное покрытие. Пробираясь по ней осторожно, на ощупь, он в конце концов дошел до неширокого дворика, притулившегося под громоздкой боковиной церкви. Здесь не было светлее, но через какое-то время Гидеон сумел различить в темноте непритязательное крыльцо. По крайней мере, оно было крытое и огороженное с трех сторон. Гидеон отважился взойти на него и, обнаружив там несколько сухих пятачков, заключил, что ночлег получше он вряд ли найдет.
На сам вход он внимания не обратил и, лишь когда сел в уголке на пол и сжался в комочек, заметил, что дверь не заперта – точнее, чуть-чуть приоткрыта. Насторожившись, Гидеон снова встал и прильнул к щели. Из нее выпорхнул мотылек, и он на мгновение ощутил трепыхание его крылышек у своей щеки. Других признаков жизни не было. С предельной аккуратностью Гидеон легонько толкнул дверь. Несмотря на его старания, массивная и тугая, она подалась с громким скрипом.
Гидеон замер, зажав рукой рот. Прислушался, готовый при малейшем шуме броситься наутек.
Но снова воцарилась тишина, и он в конце концов убедил себя, что никого не потревожил. Гидеон скользнул внутрь. Чтобы дверь не громыхнула, он не стал затворять ее за собой, а снова замер и осмотрелся. В церкви было темно, но сквозь арочное окно, что располагалось в апсиде, сочился тусклый рассеянный свет уличного газового фонаря. Этого было достаточно, чтобы сориентироваться. Гидеон различил махину алтаря и ровные ряды скамеек.
Крадучись он двинулся вперед вдоль стены в поисках укромного уголка, где можно
