до надругательств над женщинами. Не было только издевательств и надругательств над мужчинами, кои составляли остальные 90 % человеческой истории. И не было счастливых и довольных женщин. Их постарались не заметить, дабы не портить картину.
Еще смешнее, что все эти фокусы в конечном итоге привели к тому, что освобожденную от опеки мужчины страдалицу так нагрузили работой, что эта доля превратилась в просто невыносимую! В конечном итоге освобождение женщины стало перманентной задачей эмансипированного общества. И задача эта становилась все сложнее. Парадоксальным образом, чем больше общество ее освобождало, тем сильнее женщина нуждалась в освобождении. Теоретики и практики эмансипации как первые ученики, взяли пример со строителей коммунизма в отдельно взятой стране – у тех, как известно, было так – чем больше его строишь, тем сильнее в нем классовая борьба. Вот и тут тоже. Молчаливое, но упорное сопротивление классовых врагов женщины в лице реакционно настроенных, патриархальных, собственнических мужчин, никак не слабело. Всё-то они хотели заграбастать несчастных женщин. Поэтому бескомпромиссная борьба с социальным неравенством женщины, ее приниженным положением, ее постоянной и все углубляющейся дискриминацией и в семье, и в сфере занятости, и в политике, и в науке, и в искусстве, и везде где только можно, навсегда захватила сердца и умы культурной и политической элиты «цивилизованных» стран. Причем упор делался как раз на экономической зависимости женщин, в чем, и надо заметить довольно правильно, они углядывали корень зла. Своим вульгарным материализмом они засекли и сумели подрубить под корень саму любовь, что навевает мысль, что эти борцы вовсе не такие уж скудоумные, как могло показаться. Скорее это некое коллективное воплощение самого Разрушителя! Но от таких обобщений мы, пожалуй, все же воздержимся.
А самое смешное, что многие женщины вовсе не хотели независимости, понимая, что это не только ответственность, но и большой, просто невообразимый геморрой. Но их дружно затравили адепты «нового времени», «прогресса», «сексуальной революции» и «современного матриархата», что вообще-то напоминало массовую шизофрению. Конечно, было бы несправедливо огульно грести всех одной гребенкой. Не только многие женщины, но и многие мужчины понимали и понимают нелепость происходящего, организуя очаги интеллектуально-домашнего сопротивления. Но они стыдливо опираются на семейные ценности, архаичные традиции или права отцов, которых самые передовые женщины вообще перестали считать за людей. Сама же идея эмансипации остается чем-то святым и непорочным. Неприкасаемым даже.
Тут, наверное, к месту будет поинтересоваться – а зачем понадобилось такое разрушение общества? Конечно, из самых лучших побуждений. А какие еще у политиков могут быть побуждения? Не власть же и деньги. И не создание же на пустом месте взбудораженных масс, необходимых для этого? Так что природу самых лучших
