от мрака, так и небо от земли, лево от право, а читатели от писателей. Поэтому можно было бы остановиться на отвлеченно философском срезе проблемы и рассмотреть дилемму в плоскости идеального и материального, субъективного и объективного, а также духовного и телесного. Или можно было бы углубиться в таинства онтологии, осветить бездны теологии, развернуть парадигмы космологии и окунуться в мистику духовно-божественной эмпирики дилеммы, как порождения борьбы добра и зла, истины и лжи, самоотверженности и эгоизма, высокого и низкого, холодного и горячего. Можно было бы также трактовать дилемму Деньги-Любовь как апогей единоборства двух всепроникающих начал – жизнеутверждения и самоуничтожения, как антитезу разделения полов, единение живых существ в их абсолютном, первородном, однополом инобытии, как постижение потерянной в момент зарождения полов космической гармонии. Анализ дилеммы можно было бы даже, в конце концов, вычленить из полового контекста, выхватить из семантики эмансипации, отмежевать от детерминизма эволюции и осмыслить ее просто как познание сущей реальности через отражение ТЫ в зеркале Я через призму ОНО. Но кому все это надо?
Глава III. Деньги-любовь как социальная дилемма
Поэтому не будем больше терять время, а отдохнув под сенью философских кущ и выплыв на свет божий из нирваны самопознания, вернемся в наше проклятое время и посмотрим, как физические процессы, протекающие в глубинах мироздания, накладываются на меркантильные интересы, таящиеся в недрах общества. Пока все, что нам удалось выяснить в результате праздного любопытства – это что в обществе разрушены абсолютно необходимые личные отношения собственности и уменьшилась эволюционная роль любви. Впрочем последнее – ненаучная догадка, в отличии от первого – тревожного эмпирического факта. Будем надеяться, что мучительные раздумья позволят нам теперь выявить рычаги воздействия упомянутых процессов, определить точку приложения их опоры, распознать оси искривления социума и ухватить мозолистыми руками суть ответа на предмет вопроса. Чем и займемся.
Впрочем, эту скучную главу можно также безболезненно пропустить. Если что, все занимательные выводы где-то в конце.
Эмансипация как провокация
Начнем с того, что сказки о «вековом угнетении» – не более чем политическая пропаганда и ложь, придуманная политиками в своих многомудрых целях. Не было никакого угнетения. А если и было, то в совсем варварские времена, задолго до моногамии. И не женщин, а рабов и рабынь. Кто, кроме самой женщины, может решить, любить ей мужа или нет? Или, по мнению этих знатоков сексуальных отношений, нормальный мужчина в упор не знает разницы между любящей женщиной и бездушным телом? Кроме того, даже и в самые дикие времена существовали знатные женщины, пользующиеся куда большей свободой, чем большинство населения, не говоря уж о всемогущих единовластных правительницах. А к тому времени, когда в больных головах озабоченных знатоков появилась идея тотальной эмансипации,
