– вышел на поверхность и представь, узнаю, что люди, оказывается, выжили. Да не просто выжили, а создали внутри Садового Кольца конгломерат отдельных государств. Пришел я в Кремль на радостях, вот, говорю выживший, примите к себе. А мне отвечают, не нужны нам астрономы с докторской степенью, иди, дед, ямы копай. Ну, копал я, пока спина не перестала разгибаться. А когда не смог лопату поднять, меня и послали. Шарахался по общинам, везде отворот—поворот, в Мид тоже приходил, главный ваш даже выслушать не захотел.
– У нас воды наперечет, – оправдался зачем-то Витька. – Самим не хватает.
– Нельзя живыми людьми разбрасываться как отработанным материалом – так вымрем окончательно, – он многозначительно помолчал, потом добавил. – Я думал, Катастрофа вразумит людей, заставит задуматься. Ошибся. Ничего в этом мире не изменилось. Пока одни принимают ванны, другие умирают от жажды.
Таких, как он, людей без гражданства, называют бомжами. Они слоняются по кольцу от общины к общине, перебиваясь самой грязной работой, за которую платят сущие гроши. В редких случаях, если бомж обладает полезной профессией, его принимают в общину. На памяти Витьки в Мид таким образом взяли десять человек. За этот же период в бомжи разжаловали пятерых – кого за пьянство, кого за воровство монет из казны. Недавно был случай: троих поймали на сливе воды из общего бака – добытое они продавали за полцены, а полученные монеты тратили в Гуме на шлюх. Все трое недолго проходили в бомжах – загнулись от жажды.
– Отдай ее мне, – бомж указал на бутылку с мочой.
– Зачем? – спросил Витька, хотя до него и так дошло.
– Хоть глоточек бы…
– Нельзя такое пить. Только хуже будет.
– Я неделю жидкого во рту не держал. Готов и яду глотнуть, лишь бы язык промочить.
Витька хорошо понимал его. Позапрошлое лето выдалось особенно жарким, температура неделями стояла за сорок. При таких условиях организм требует больше жидкости, а почки выводят от силы треть выпитого. Пришлось снизить количество сталкеров в поле, норму выдачи воды сократили до одного стакана в сутки. А тут еще, как назло, встали в Кремле две водоустановки – цены взлетели, начался страшный дефицит. В Гарднере половина урожая высохла. Говорят, в Гортрансе треть механиков и водителей лишились нормы и умерли от жажды.
– Скажешь своим – пролил случайно, с кем не бывает, – бомж изобразил на лице нечто похожее на улыбку. – Послушай парень, у меня нет денег… Могу дать взамен немного ерша.
– Не надо мне.
Витька убрал бутылку с мочой в рюкзак. Если бы у бомжа осталась в организме вода, она бы выплеснулась из него слезами. Отчего—то стало по-человечески его жалко. Хотя это самое опасное чувство из всех возможных – сколько хороших людей из-за жалости полегло.
Витька достал из рюкзака фляжку с водой. Услышав всплески, бомж заскулил. Целую фляжку Витька не отдаст – там две его нормы, слишком жирно будет, а от пары глотков от него не убудет.
Бомж достал из кармана складывающийся пластиковый стаканчик,
