одной девицей из общаги. Вместо того чтобы назвать ее моей невестой, я принял беспечный вид и смалодушничал: "Так она же в сборной факультета! Вот и пересекаемся на тренировках!" И тогда мой старший товарищ посоветовал иметь в виду, что она еще та шалава. Подо мной с тошным хрустом подломился железобетонный мост. "Откуда ты знаешь?" – прокричал я на пути к пропасти, чувствуя, как мои внутренности собираются покинуть меня через горло. В общаге всё про всех известно, был ответ. Один его знакомый пятикурсник гулял с ней пару лет назад. Говорил, что был у нее не первый и не последний, и что у нее в комнате все такие же шалавы – сообщил заботливый товарищ, не обращая внимания на грохот, с каким мое тело рухнуло на дно безнадежно глубокого ущелья.
Вечером я, как всегда встретился с Ирен в метро.
"Пойдем, что же ты!" – затормошила она меня, когда я вместо того чтобы подставить ей локоть, отошел к стенке и встал.
"Подожди, поговорить надо…" – отводя глаза, выдавил я.
"Что случилось?" – тревожно спросила Ирен.
Я молчал, не зная, как начать.
"Слушай, – наконец сказал я, – зачем ты меня обманула? Ведь у тебя же было много парней…"
У нее с лица схлынула кровь. Спрятав руки за спину, она отвернулась и принялась, как когда-то Натали, втаптывать в пол носок туфли.
"Значит, все-таки донесли… – наконец повернула она ко мне перекошенное бессильной усмешкой лицо. – А я все ждала, когда тебе доложат…"
Я молчал. Все было слишком очевидно: я подобрал зажигалку, от которой до меня вовсю прикуривали другие. А это значит, что все ее приемы и озарения были частью богатого опыта, а вовсе не любовным творчеством и подсказками соседок по комнате. И то что она сделала два дня назад, она делала и раньше. Думать об этом было невыносимо, не думать – невозможно.
"У меня к тебе просьба – привези мне завтра вещи…" – произнесла она помертвелыми губами.
"Хорошо" – выдохнул я.
"Пока…" – прошептала она, повернулась и стремительно ушла.
Утром я собрал все до последней ленточки, не оставив себе на память даже заколки. Приехав в общагу, зашел в знакомую комнату, где в тот момент никого кроме нее не было. Ирен выглядела ужасно. Нет, нет, она была, как всегда ухожена, где надо припудрена, затушевана и напомажена, только вот вместо глаз – две пустые глазницы. Там, где раньше плескались солнечные блики – два пересохших озера с черными берегами и бурым дном.
"Вот, я привез…"
"Спасибо… Чаю хочешь?"
"Нет, спасибо…"
Говорить больше было не о чем, и мы, отводя глаза, неловко и недолго помолчали.
"Поцелуй меня на прощанье…" – попросила она и закрыла неживые глаза. Я вяло и невыразительно ее поцеловал. Она отвернулась и отошла к окну.
"Все, уходи…" – донесся до меня шелест ее губ.
И я ушел.
Ирен. Послесловие
Переведем
