обстрел.
Качнулся, сдвинутый снарядом,
Глубокий воздух, дребезжа.
И грохнуло почти что рядом.
Из рам шестого этажа,
Стуча, посыпалась фанера,
Осколок свистнул над плечом.
И пухлый снег почти до сквера
Обрызган свежим кирпичом.
И девушка туда, под липы,
Метнулась,
будто бы, укрыв,
Они ее спасти могли бы…
И новый прокатился взрыв.
Троллейбуса промерзлый ящик
Шатнулся, дернул круглым лбом
И набок лег у зданий спящих,
Весь дымным осенен столбом.
Вздохнуть, перебежать к фонтану…
– То – недолеты по мостам…
Пожалуй, этак я устану.
Как странно,
– по своим местам
Стоят и старый дом со львами,
Собора грозного шатер…
Над тяжкими его главами
Вновь тот же вой.
Опять – костер!
На этот раз перед Сенатом.
– Ну, и попала. Чистый фронт!..
Еще удачно, что не на дом,
Большой бы нужен был ремонт.
Ну, прямо в центре урагана.
Жди, да по сторонам смотри. –
Так бормотала у кургана
Она, где Петр укрыт внутри.
И тут подходит к ней, кивая,
Боец, стоявший на посту
У памятника.
– Что? Живая?
Ишь, лупит нынче по мосту! –
Они стоят.
Как будто в льдины
Огромным кто-то бьет ведром.
Волочит дым свои седины
Середь Невы перед Петром.
– Ты здешний?
– Нет. Перед блокадой
Под Новгородом был в лесах.
Опять летит… Подальше падай
(Взглянул на солнце в небесах).
Дай срок… И «он» по тем болотам
Пройдет, где увязали мы…
Так… Поздравляю с перелетом…
Дождется «он» другой зимы.
– Тут стережешь?
– Да, по приказу
Сюда направлен я с утра…
Жаль, не видал его ни разу…
– Кого?
– Да этого Петра.
Хоть раз бы глянуть…
– Неужели
Не видел?
– Нет. Поди, высок.
Пожалуй, танка потяжеле.
Вон как горой лежит песок. –
И, вспомнив Тулу иль Воронеж,
Какой-то свой родимый край,
Добавил:
– Все равно, не тронешь…
Не пустим, как ни напирай.
– Да, этот Петр
Она взглянула,
Заулыбавшись широко.
Под гнетом пушечного гула
