style="font-size:15px;"> А куполов, а шпилей острых
И башен сколько!
Как светло!
Сюда б весну! Апрельской влаги,
И майской зелени в сады!
И чтобы музыка и флаги
За все бои, за все труды.
Ведь этот город – праздник…
– Слушай,
Он – на коне.
– Да, ты о ком?..
Эх, стукнуть бы по ним «катюшей»!
– Ты хоть по книгам с ним знаком?
– Ты про кого?
– Да, про Петра я.
Читал у Пушкина?
– Да, да…
И, мысленно перебирая
Обрывки строк, она тогда
Вдруг что-то вспомнила такое
Про наводненье.
Значит, тут
Евгений мыкался с тоскою,
Смотря, как волны все растут.
Спешил, как я, на ту сторонку,
Да опоздал…
Тяжел полет
Снаряда.
– Взроет он воронку, –
Сказал боец,
– Нет, снова в лед. –
…Он опоздал. И после, муча
Себя, бродил. Сошел с ума…
Ах, если бы не эта буча,
Все знала б я насчет письма!
…Тут волны прыгали на плиты.
Конечно, горе для людей.
Но кровью ежели политы
Поля, то горе полютей.
И если враг, как будто ломом
По городу и день за днем
Колотит так, что дом за домом
Трещит…
И голод… Ведь, о нем
У Пушкина не говорится.
И это длится месяца.
А тут же и мороз за тридцать,
И стынешь пуще мертвеца…
Да, что тут толковать!
Тут зубы
Лишь стисни.
Мы бы все не прочь
Любую вынести грозу бы!
Подумаешь. Одна ведь ночь.
Мы б живо помощь подавали
С баркасов, шлюпок, катеров,
Спасли б товар в любом подвале,
Скарб из квартир и со дворов.
И все б одной семьей, без платы
До самой поздней до поры
Чинили б, ставили заплаты,
Взяв гвозди, кисти, топоры.
О, если б и теперь скорее
Дожить до этаких трудов!
А тот бедняк бродил, старея,
Не помню, много ли годов,
Хотя в другом была причина –
Невеста умерла его.
А нам в боях грозит кончина.
Дня не проходит одного,
Чтоб кто-то не утратил близкой
Или близкого…
Когда б мой Петр
Мне с корабля хотя б запиской
Дал знать, что он здоров и бодр!
Но отчего же тот Евгений
Вот с
