свой собственный корень даже в этом мире» (246—247). Ученик должен относиться ко всем существам с добротой и состраданием, жить честно и праведно, контролировать свои чувственные желания, говорить правду и жить трезвой честной жизнью, старательно выполняя свои обязанности, такие как служение родителям, своим близким и тем отшельникам и брахманы, которые зависят от мирян в их содержании (332—333).
Большое количество стихов, относящихся к этому первому уровню, касаются разрешения конфликтов и враждебности. Следует избегать ссор терпением и прощением, поскольку ответная реакция на ненависть дальнейшей ненавистью только поддерживает цикл мести и возмездия. Истинное преодоление ненависти достигается терпением, любовью (4—6). Не следует отвечать на горькую речь, но молчать (134). Нужно не поддаваться гневу, но контролировать его, поскольку возчик управляет колесницей (222). Вместо того, чтобы следить за ошибками других, ученик предупреждает о том, чтобы исследовать свои недостатки и постоянно прилагать усилия, чтобы удалить свои нечистоты так же, как серебряник очищает серебро (50, 239). Даже если он совершил зло в прошлом, нет нужды в унынии или отчаянии; потому что пути человека могут быть радикально изменены, и тот, кто отказывается от зла ради добра, освещает этот мир подобно луне, освобожденной от облаков (173).
Отличительными добродетельными качествами, отличающими человека являются щедрость, правдивость, терпение и сострадание (223). Развивая и осваивая эти качества внутри себя, человек живет в гармонии со своей совестью и в мире со своими собратьями. Будда заявляет, что аромат добродетели слаще всех цветов и духов (55—56). Хороший человек, как Гималайские горы, сияет издалека, и куда бы он ни шел, его любят и уважают (303—304).
На втором уровне обучения Дхаммапада показывает, что мораль не исчерпывает своего значения в своем вкладе в человеческое счастье здесь и сейчас, но оказывает гораздо более решающее влияние на формирование личной судьбы. Этот уровень начинается с признания того, что для рефлексивного мышления человеческая ситуация требует более удовлетворительного контекста этики, чем могут дать простые призывы к альтруизму. С одной стороны, наше врожденное чувство моральной справедливости требует, чтобы добро компенсировалось счастьем, а зло – страданием; с другой стороны, наш типичный опыт показывает, что добродетельные люди сталкиваются с трудностями и скорбями и совершенно плохими людьми, катающимися на волнах удачи (119—120)). Моральная интуиция говорит нам, что если есть какая-то отдаленная ценность для праведности, дисбаланс должен
