Ее вещи я на следующий день продала за четыреста франков.
Я так поступила, вероятно, просто с досады, что потеряла такое хорошее место, где я жила не как горничная, а как принцесса, в полном довольстве, припеваючи.
Да что там! С хозяевами некогда быть справедливой. Пусть хорошие платятся за дурных…
А здесь? В этой деревенской глуши, с этой отвратительной хозяйкой нечего и мечтать о таком раздолье, нечего и надеяться на такие развлечения. Бегать по хозяйству… шить до одурения… больше тут нечего делать. Ах! Когда я вспоминаю про свои прежние места, мое положение мне кажется еще более печальным, еще более несносным. И у меня появляется желание сбежать отсюда, распроститься с этими дикарями…
Я как-то встретила барина на лестнице. Он шел на охоту… Он посмотрел на меня каким-то шаловливым взглядом и спросил:
– Ну как, Селестина, привыкли здесь?
Это решительно какая-то мания у него.
– Не знаю еще, барин… – ответила я и затем дерзко прибавила:
– А вы, барин, привыкли?
Барин рассмеялся… Он понимает шутки. Право, славный парень.
– Нужно привыкать, Селестина… нужно привыкать, черт возьми!
Я становилась смелее.
– Я постараюсь, барин… – ответила я, – при вашей помощи…
Я думаю, что он хотел сказать мне какую-то сальность.
Его глаза заблестели, как угли… Но наверху показалась барыня, и мы разошлись каждый своей дорогой. Жаль…
А вечером, проходя мимо залы, я слышала, как барыня своим милым тоном говорила барину:
– Я не желаю, чтобы фамильярничали с моей прислугой…
Ее прислугой! Как будто ее прислуга не его прислуга. Не дурно, право.
Глава третья
18 сентября.
Сегодня утром по случаю воскресенья я пошла к обедне.
Я уже упоминала о том, что, не будучи набожной, я довольно религиозна. Можно говорить и делать что угодно, но религия всегда останется религией. Богатые, может быть, и могут обходиться без нее, но нашему брату она необходима. Я знаю, конечно, что и некоторые миряне ею злоупотребляют и что многие попы и монахини не делают ей чести, но это неважно. В трудные минуты жизни, которых так много бывает на службе у чужих людей, ни в чем нельзя найти такого утешения для своей скорби, как в религии… и в любви. Да, но любовь совсем другого рода утешение… Даже в нерелигиозных домах я никогда не пропускала обедни. Обедня прежде всего связана с уходом из дому, это развлечение; хоть на время можно уйти от тоски в этой казарме. Кроме того, встречаешься с подругами, узнаешь новости, знакомишься с новыми людьми. Ах! Если бы я в свое время прислушалась к этим любопытным псалмам, которые мне нашептывали старички у часовни ассомпционистов, я, может быть, не была бы теперь здесь!
Сегодня погода поправилась. Стоит солнечный день, когда так приятно ходить и когда
