он был построен в стиле «классического скандинавского деревянного зодчества», но я не слишком разбираюсь в древней архитектуре, по крайней мере, куда хуже, чем в истории. Впервые он мне встретился случайно – в двух кварталах отсюда был вызов. Довольно сложный «пациент», быстрый и юркий, уж не знаю, как он меня заметил, мне пришлось догонять его на монолете почти десять минут, пока здесь, на самом берегу, он, наконец, не свалился, поймав дротик нейробоя прямо в шею. Наверное, из бара нас могли увидеть, и скорей всего именно так и было. Заходить туда сразу после операции было не самой хорошей идеей, но мне очень хотелось просто посидеть в тепле и выпить горячего чаю. Те, кто нас боится или ненавидит, и те, кто ненавидит и боится одновременно, и те, кому нет никакого дела, забывают, что мы такие же люди из плоти и крови, со своими радостями и печалями, и что нам иногда тоже хочется просто посидеть за чашкой чего-нибудь горячего после долгого дня. Никто из посетителей на меня не реагировал, ни словом, ни жестом, ни фырканьем вслед, как будто меня там и не было, и это было именно то, что нужно.
Внутри было шумно и темно. Темнота – в ней было дело, скорей всего. В темноте мало кто может сходу разглядеть форму солдата «КА» – просто человек, одетый в темную одежду, ничего из ряда вон выходящего. Значит, когда ты заходишь, никто на тебя не пялится, и не прекращает беседу и не начинает шептаться вслед. С одной стороны, если хочешь провести вечер в баре, разумно прийти в гражданском. С другой – если хочешь безопасно посидеть в баре на окраине – лучшего костюма, чем форма наемника «Корпуса А», не найти. Впрочем, самое разумное, конечно, держаться подальше от всего, что находится за пределами Большого Городского Периметра. Другое дело, что мы очень быстро перестаем бояться окраин. Глаза много увидели, а руки много сделали, часто не глядя, страх стал цепным полудиким зверем, постоянно шагающим где-то рядом, иногда напоминающим о себе еле слышным шуршанием дрона.
Алко-тестеры в баре не работают, но все вокруг делают вид, что все в порядке. Многие посетители напиваются, а многие из напившихся совершают потом преступления и попадают в жернова Государственной Судебной Машины. В городе нельзя заказать выпивку, не пройдя тест, и это одна из причин безопасности, если не основная. Мама говорит, что раньше в городе было также, как на окраинах, и что человеческая глупость и алчность никогда не перестанут существовать, как и мужская похоть. Но я верю в селективную генетику и торжество разума и думаю, что рано или поздно человечество станет иным.
Большая часть посетителей бара, конечно же, мужчины. Выглядят многие прилично, но глаза у большинства уже стеклянные от алкоголя, а вся умственная деятельность, скорей всего, давно сосредоточилась вокруг мыслей о спаривании. Мама называет мужчин «промежуточным звеном между обезьяной и женщиной», и глядя на этих жителей окраин я не могу с ней не согласиться хотя бы отчасти.
Я заказываю ром, сажусь за высокий столик у окна, закрываю глаза, и включаю помощника: – Добрый вечер, Ким! Как
