где ты пропадал? Тебя с вечера отец ищет.
– А что случилось?
– Из Галича прибыл князь Владимирко Володаревич, вел долгую беседу с твоим отцом, а потом тебя стали искать.
– Да вот он я. Куда мне деться?
– Надо тебе, князь, в покои отца идти. Наверно, что-то срочное для тебя приготовлено.
Иван переоделся, заскочил к поварам, наскоро перекусил. Спросил:
– Отец поднялся?
– Нет, он еще почивает.
Вошел в свою горницу, прилег в кровать и незаметно уснул. Разбудил его тот же гридь:
– Князь к себе требует.
Ростислав Володаревич, седовласый старик с болезненным лицом и серыми, тусклыми глазами, сидел в кресле, его худые ладони покоились на подлокотниках. Рядом с ним восседал его младший брат, Владимирко Володаревич, князь Галицкий, с крепким станом, круглой головой; губы у него были тонкие, а рот маленький, словно куриная гузка; глаза навыкате, немигающие, с холодным блеском. Был Владимирко умен, расчетлив и хладнокровен, но одновременно жесток и коварен, способен на любые непредсказуемые поступки. Сильный, хитроумный и изворотливый правитель, он сумел объединить два удела – отца и деда, князя-слепца Василько Теребовльского, и стал могущественным князем. Своим стольным городом он выбрал ничем не примечательный Галич, ставший при нем одним из главных центров Западной Руси.
– А вот и племянник явился, – проговорил Владимирко, вперив в Ивана пронзительный взгляд. – Пару лет, брат, я у тебя не был, а он вон каким молодцом стал. В настоящего богатыря вымахал!
Владимирко несколько преувеличил, на богатыря Иван не был похож. Он был среднего роста, с широкими плечами и длинными сильными руками, на лице выделялись глубоко посаженные большие голубые глаза, веселые, озорные. И весь он был как бы на взводе, готовый в любой миг сорваться с места и броситься в какое-нибудь предприятие.
– Вырос большой, да взрослым не стал, – болезненным голоском отозвался Ростислав Володаревич. – Не проходит недели, чтобы не пожаловались на него. Сколотил вокруг себя ватагу отчаянных парней, беспокоит бояр и купцов набегами, шалят, безобразничают. Парню жениться пора, а он все в детские шалости наиграться не может.
– Это дело преходящее, – возразил ему брат. – Минет еще годок-второй, остепенится, станет рассудительным, важным, как и подобает князю, а женишь его, так и подавно серьезным мужчиной станет. Невесту не подыскал?
– И не собираюсь. Пусть сам ищет.
– Ну это ты зря. Надо бы тебе, брат, из княжеских семей ему подходящую невесту подыскать. Породнишься с каким-нибудь князем, верным союзником будет на всю жизнь.
Ростислав Володаревич махнул рукой, отвернулся:
– Женили меня на польской принцессе насильно, вот и мучаюсь до сих пор. Как не любил, так и не люблю, хоть и детей народили. Не жизнь, а мука одна, вспоминать тошно. Не хочу такой судьбы своему сыну. Пусть женится по любви.
Помолчав, продолжал:
– Я о другом
