её появления здесь.
Остальных девушек охрана бесцеремонно затолкала во второй тамбур. Оказавшись в полутёмной комнате они занервничали ещё сильнее.
– Куда идти теперь? – спросила смуглая Люсинда, старшая из них.
Она попробовала было подёргать за ручку дверь напротив, потом нажать на кнопку – ничего не происходило.
– Никуда, – холодно отозвалась мисс Вэндженс. – Боюсь, девочки, мест на всех не хватит. Избавьтесь от них, – последняя фраза предназначалась уже охране.
Кто-то в ужасе зажал рот рукой, кто-то начал кричать, но Управляющей всё это было уже не интересно, и она закрыла дверь, даже не обернувшись. А толстые стены Убежища и всеобщая суматоха сделали так, что выстрелов никто не услышал.
9.
То был ужин, последняя пища дня – и вместе с ним подходила к концу вот уже вторая неделя томительного безделья и гнетущей неизвестности. После трапезы все жители Убежища должны были отправиться в жилые отсеки – туда, собственно, и шёл Герберт, серая капля в сером людском потоке. В этом самом потоке он встретил родителей и брата, которые по чистой случайности закончили ужинать в то же самое время, что и он, и дальше они пошли вместе.
В комнате жилого отсека, которую занимали лишь они вчетвером (редкая удача – в большинстве из них вынуждены были ютиться три, а то и четыре семьи) на одной из кроватей лежал конверт. Нетерпеливый Генри тут же схватил его.
– Глядите-ка! – воскликнул он. – Здесь написано «Г. Моррисону»!
– Должно быть, это для Герберта, – предположила мать и протянула руку, чтобы забрать конверт.
– Да нет же, это для меня! – Генри отпрыгнул в сторону, чтобы мать не дотянулась о письма, которое он уже успел вскрыть. – «Руководство Убежища радо сообщить, что мистеру Генри Моррисону присвоен статус лилового гражданина».
Мать всё же недоверчиво заглянула ему через плечо, однако увидела то же самое, что было только что прочитано вслух, и потому отступила.
– Лилового? – переспросил отец. – И что же это значит?
«Это звучит, как если бы его назвали гомиком», – пронеслось в голове у Герберта, однако он удержал себя от того, чтобы произнести это вслух.
Генри был озадачен: его переполняли эмоции, но он сам не знал точно, радоваться ему, грустить или паниковать. Поэтому оставалось лишь пожать плечами и надеяться, что это объявление не сулит новых бед ни ему, ни его близким.
10.
На следующий день после того, как некоторые из жителей Убежища получили такие же письма, как и Генри Моррисон, Нейтон впервые пришёл в Трапезную в новом статусе. Его одежда ничем не отличалась от той, что была на остальных – пока не отличалась, – но он прекрасно знал, что новую форму должны будут выдать сразу всем лиловым как раз во время завтрака. А помимо этого, Нейтон, в отличие от всех остальных, знал, что он должен в своём новом статусе делать – его отец позаботился об этом хорошо.
Когда охранник, услышав имя Нейтона, указал ему
