с внешней стороны, тогда зачем?
Тихо сзади подошла Дора. Она посмотрела на нас долгим, печальным взглядом.
– Здесь всё сохранилось, как было. Это карцеры, для людей, которые чем-то провинились по мнению лагерного начальства.
– тихо прошептала она.
Мы решили, что не поняли её. Она повторила. Мы окаменели.
Я встаю на колени, кладу руку на "пол". Долго стою так, и ребята вокруг меня. Потом Герман подходит, поднимает меня за плечи:
– Замёзнешь, Ланочка, пойдём,
– и подносит к губам мою руку, согревает её своим дыханием.
Мы поплелись в дом. До сих пор это воспоминание порождает ужас и скорбь в душе. Мы прикоснулись к тем, кто был ТАМ.
Среди оставшихся во внешнем кольце домов мы отыскали один, в котором сохранились стёкла и двери. Он стоял почти у самой подъездной дороги. Дом был загажен до предела, но это был дом. В нём несколько комнат с подсобными помещениями, включая комнату – баню с отдельной печкой, бывшую, конечно. Мы определили для себя две комнаты, кухню, прихожую и кладовую. Остальные двери закрыли. Решили разгрести по минимуму, чтобы продержаться несколько дней. Но пришлось вычистить печь и выскоблить столы, кухонный и обеденный, табуретки. Рядом с ними наступать на заплёванный пол стало очень уж противно. Вычистили и выскоблили пол. Но после этого повисшая гроздьями паутина сильно засветилась, и терпеть её было немыслимо. Вымыли железные кровати. Принесли ветки кедрового стланика, постелили их на железные решётки, а сверху уложили мелкие ветки лиственницы. Развесили марлевые пологи. Получились роскошные постели. У меня отдельная комната! Продукты тоже невозможно кидать в мусор – вычистили кладовку.
Провозились целый день, грязные и потные. Пошли на речку мыться и купаться. Ребята
на правом краю лагеря (Дора живёт в доме у реки, у левого края), а я пошла подальше, за поворот в кедровник. Вода ледяная. Но какое удовольствие!
Пришла. Ребята вернулись раньше, уже кипит чайник, достали консервы, нарезали хлеб (мы пока ещё едим хлеб, пока ещё наши переезды привязаны к городу). Заварили крепкий чай с кедровыми верхушечными шишечками. Я сегодня принцесса, а вокруг меня три прекрасных принца: вспыльчивый, порывистый Герман, и два спокойных, обстоятельных и молчаливых, Толя и Коля. В доме пахнет хвоей, в печке потрескивают дрова, мы полулежим на своих кроватях, переговариваемся и поём любимые песни. Олле-Лукойя брызгает на веки
нам сладким молочком, засыпаем.
29 июля. Утром ребята ушли в маршрут. Прошло уже больше месяца. Пошла на речку. Стираю, купаюсь, пою. Солнце. Хожу в купальнике. Наслаждаюсь жизнью. Комаров нет. Зато бегают симпатичные зверьки: совершенно очаровательный бурундучок со спинкой в полосочку и, кажется, суслики. Я кинула им кусочки хлеба. Суслики подскакивают, подскакивают мелкими перебежками, пока не схватили по кусочку, отскочили и
