перед ним возник черный силуэт одинокой избы. Пахло дымом. На отдалении обойдя вокруг избы и не заметив там никаких признаков жизни, он, бесшумно ступая, приблизился к ней.
– Ты кого ищешь, божий человек? – услышал он тихий старческий голос из темноты.
Рудин сжал в руке тяжелую палку, с которой он шел.
– Попить не дадите?
– Почему не дать? Вода не золото, заходи.
В темноте возле избы что-то шевельнулось, и от стены отделился сгорбленный человек. Рудин подошел ближе и разглядел старика, на котором была коротенькая солдатская шинель и шапка с торчащими в стороны ушами.
– Держись за меня, тут склизко, – предупредил старик, направляясь к двери.
В избе Рудин остался у двери. Старик, чиркнув спичкой, зажег коптилку, сделанную из немецкой консервной банки, и оглянулся на Рудина.
– Чего стоишь? Проходи. Садись с дороги.
Рудин сел на лавку. Старик поднес ему ведро, в котором позвякивал ковшик:
– Пей на здоровье.
Рудин жадно выпил целый ковшик и зачерпнул еще. Старик взял его за руку.
– Погоди, а то, как конь, сядешь на задние ноги. Поесть не хочешь?
– Хочу.
– То-то же, а то пьет, пьет, будто чем объелся… – ворчал старик, доставая что-то из настенного шкафчика. Он положил на стол перед Рудиным кусок ржаной лепешки и поставил глиняную миску.
– Макай, там конопляное масло.
Пока Рудин возился с окаменевшей лепешкой, старик молча смотрел на него, делая беззубым ртом жевательные движения.
– Откуда же ты и куда путь держишь? – спросил он, садясь рядом с Рудиным. – Войну, что ли, догоняешь?
– Иду, дед, в город… по делам… – устало ответил Рудин. – Спасибо тебе за еду, а заплатить мне нечем.
– А с тебя плату разве кто спрашивал? – сердито сказал старик.
– Спасибо. Мне надо идти.
– Вроде же ты и не солдат. Что же это у тебя за дела, когда кругом война? Или ты, может, к новым господам в услужение поступил?
– Нет, дедушка.
– Стало быть, ты партизан? – вдруг быстро спросил старик.
– Нет, дедушка, – ответил Рудин. – А что?
– Да ничего… для интереса спросил.
– Слушай, дедушка, если отсюда идти прямо на город, могу я на немцев напороться?
– Да как тебе сказать? – Старик явно соображал, говорить ему или нет, но все же решился. – Если пойдешь версты на две стороной от железки, то их вроде и не будет. Но они ведь что твои клопы – по всем стенам ползают. – Старик помолчал. – А партизан не боишься?
– Нет, дедушка, не боюсь.
– Тогда иди от железки стороной версты на четыре, так тебе будет еще спокойнее.
– Спасибо, дедушка! – Рудин встал. – Как звать-то тебя?
– Степан,
