и рыдает в голос, и я, наконец, вижу осколки, а в ее руках анальную пробку, купленную давным-давно. Красное сердечко в заднице отлично смотрелось на фотках. Невестам нравилась. Женихам не очень.
– Это всего лишь стекляшка, Вера, – пытаюсь я ее успокоить, но не выходит.
Рыдания усиливаются.
Я иду по осколкам разбитого сердца, что очень символично, если вдуматься. Поднимаю Веру на ноги, и она прячет лицо у меня на груди, продолжая извиняться.
Ножом по сердцу.
Ожившие в памяти кошмары услужливо подсказывают, что, когда я застукал собственную жену за изменой, она не раскаивалась так сильно, как сейчас эта полуголая женщина.
– Это ерунда, – говорю, пытаясь отодвинуться от нее.
Вера жмется ко мне еще сильнее.
– Ты злишься, я знаю, – всхлипывает она.
Ни черта ты не знаешь, Вера. Хочется ответить резко, но, если сорвусь, она примет это на свой счет. Глажу ее по голове, по растрепанным темным волосам. Стараюсь остановить руку где-то в районе лопаток, но ладонь предательски ползет ниже.
Вера продолжает говорить о полотенцах, душе и холодной воде, а я в сердцах обзываю себя последними словами.
– Прости, не предупредил. Тут солнечные батареи. Их надо было заранее включить, чтобы вода нагрелась. Слишком спать хотел, не подумал…
Она шмыгает носом, и я чувствую, как она дрожит.
– Ты замерзла.
– Очень, – кивает она. – Прости еще раз.
– Хватит извиняться. Это ерунда.
Вера заглядывает в глаза – явно ждет, что я добавлю что-нибудь еще. Например, что совсем не пользовался этой пробкой или что она тут случайно оказалась.
Я молчу. Не хочу быть в ее глазах лучше, чем есть на самом деле.
Убираю руки от нее.
– Марк?
Вера ловит меня за руку.
– Поцелуй меня.
Так резко оборачиваюсь, что чуть не падаю. Пробка падает на пол из ее рук. Она пробирается ко мне под одежду, и ее руки действительно ледяные. Прижимается ко мне на этот раз всем телом и замирает.
Она в моем доме. В одной футболке, через ткань которой выпирают соски, и дрожит как осиновый лист.
Поцеловать.
И тогда я смогу раздеть ее, провести языком по этим соскам и избавить от трусиков, почувствовать на губах вкус, который свел меня с ума еще в такси. А после оттрахать так, чтобы именно мое имя она произнесла в момент оргазма.
От картинок перед глазами член в штанах дергается. И это не укрывается от Веры, которая прижимается к нему животом.
Я видел слишком много измен, чтобы сейчас позволить себе сорваться с тормозов. Как и рыжая Марианна в аэропорту, те девушки точно знали, на что шли и почему. Их бесстыжие глаза раздевали и трахали. Когда они делали минет или позировали с пробкой в заднице, пока я снимал, в их взгляде не было ни капли раскаяния, сожаления и стыда.
Не было всего того, что было сейчас в глазах Веры.
