лихорадка усиливается, и потрогала лоб несчастного – у него был жар.
– Вы все-таки постарайтесь уснуть, а я сейчас пошлю за врачом.
Руперт что-то пробормотал, но он был очень слаб и не мог больше вымолвить ни слова. Глядя на него, Орелия решила, что должна ему помочь. Еще никто и никогда не просил ее о помощи напрасно, однако еще никогда не возникало перед ней более трудной задачи. Как она посмотрит маркизу в глаза? И какое право она имеет обсуждать с ним его планы относительно родного племянника и оспаривать принятое им решение? Но… Руперт так умолял ее помочь ему… и, чего бы это ей ни стоило, она должна это сделать.
Орелия вышла из комнаты и, закрывая дверь, увидела в коридоре дворецкого.
– Мистер Руперт проснулся, мисс? – спросил тот, прежде чем Орелия успела заговорить с ним.
– Да, но думаю, что он сейчас опять заснет. У него жар, и было бы очень нелишним послать за врачом.
– Сейчас пошлю, мисс, но я шел сказать, что его сиятельство дома.
– Он у себя внизу?
– Да, мисс, в библиотеке. И, надо вам доложить, не очень-то он доволен, что мистер Руперт так неожиданно заяви… – он немного смущенно кашлянул, – прибыл из Оксфорда.
– Я сама поговорю с его сиятельством, а вы, пожалуйста, покажите мне, как пройти к библиотеке, и потом пошлите за врачом.
– Очень хорошо, мисс.
Дворецкий был достаточно вышколен, чтобы выражать свое отношение к происходящему, это было бы в высшей степени делом немыслимым, но, когда он пошел вперед, его спина выразительно свидетельствовала о том, что лично он не одобряет действий Орелии. Молодым леди, гостящим в Райд Хаузе, не полагается отдавать приказания и ухаживать за больными вроде мистера Руперта. Тому надлежит сейчас быть в Оксфорде, усердно и прилежно постигая основы и глубины науки, а не досаждать его сиятельству своим непредустановленным появлением, да к тому же еще в возмутительно непотребном виде. Да, мисс Орелия нарушает незыблемые правила…
Пройдя через холл и увидев дверь библиотеки, она поблагодарила дворецкого и сказала, что извещать его сиятельство о ее приходе нет необходимости, так что дворецкому оставалось лишь распахнуть перед нею дверь и молча удалиться, что он и сделал, опустив глаза и плотно сжав губы. Изо всех сил стараясь преодолеть робость и тревожные опасения, Орелия тихо вошла.
Три больших французских окна – по сути двери, ибо начинались они от самого пола и были выше человеческого роста – вели прямо в сад. Вдоль стен библиотеки, с пола до потолка, тянулись книжные полки. Посередине стоял большой письменный стол, за которым сидел маркиз и что-то писал. В превосходном сером сюртуке из тонкого сукна и брюках палевого цвета он выглядел чрезвычайно элегантным. Белоснежный галстук был завязан искусными пышными складками, а высокие ботинки, начищенные смесью ваксы с шампанским, ярко блестели в свете солнечных лучей. Удивленно подняв брови, он оторвал взгляд от бумаг, но, увидев на пороге Орелию, медленно встал.
– Могу
