широко раскрытыми глазами. Что-то смутное, необъяснимое теснило грудь, вкрадывалось предательской грустью, но что именно, она не могла понять.
– Арай, вы только посмотрите на это небо! – мечтательно выдохнула девушка. – Как оно красиво! Ах, как я хочу подняться туда – в эту головокружительную вышину, если бы вы знали!
Тот поднял голову, с минуту смотрел, сказал:
– Да, очень красиво, империта, но и на земле достаточно не менее захватывающих зрелищ, от которых замирает дух. А небом наслаждаются птицы, оно для них.
Дели перевела глаза на Правителя Орона и вдруг поняла, какая грусть щемила сердце.
– Уже темнеет, – проговорила она. – Вы не составите мне компанию в Вечернем Саду, Арай?
– С радостью, империта, – с готовностью отозвался тот.
Марион сидел в одиночестве в беседке Сада Утренней Зари. Его невероятно утомила вся эта суматоха, шум, мельтешение лиц перед глазами, беспрестанные разговоры ни о чем. Теперь он блаженно потягивал олию, любезно преподнесенную прислугой, слушая переливчатое пение пташек, созерцал превосходный Сад, постепенно утопающий в надвигающейся ночи, наслаждался долгожданным покоем и умиротворением, которых так не хватает его утомленной душе. Марион очень любил этот тихий Сад, деревья которого всегда первыми встречали утренние лучи солнца, совсеми его фонтанами, аллеями, цветами, скверами, укромными беседками. Любил эту расслабляющую тишину, навевающую отстраненные думы, мечтания, воспоминания, когда никто не нарушал одиночества и очарования.
Где-то слышались взрывы веселого смеха, приглушенные расстоянием голоса, но они не мешали плавному течению мыслей, и офицер свободно оторвался от тяжелых суетных оков и полностью погрузился в свой внутренний, скрытый ото всех мир. Неожиданно из плена тишины его вырвал женский укоризненный голос:
– Я вас везде ищу, трайд, а вы, спрятались в этом далеком уголке.
– Зачем же вы меня искали, прекрасная Анабель? – Его глаза устремились на красивую, стройную деллафийку в роскошном розово-белом платье, держащую большой букет ороний.
Та грациозно и невесомо присела рядом с ним, кокетливо взглянула глубоко-синими глазами.
– Что с вами, трайд? Вокруг веселье и смех, а вы грустите в одиночестве, словно вам не с кем разделить общество.
– Моя милая Анабель, – Марион остановил слугу, несущего вино, подхватил бокал и преподнес своей нежданной собеседнице. – Я уже достаточно сегодня повеселился, посмеялся и натанцевался, чтобы теперь позволить себе немного передохнуть.
– Но почему-то вы даже не соизволили пригласить меня на танец, трайд, – немного обиженно произнесла деллафийка. – И ни разу не подошли ко мне за весь день.
– Простите мою неучтивость и невнимательность, блистательная Анабель, – вполне искренне раскаялся тот и, сорвав бутон алого трасиала, протянул девушке. –
