английском. А я, когда еще ни слова не знала по-норвежски, читала вслух Сигрид Унсет, и Карл все понимал! – Шеннон рассмеялась и посмотрела на меня. – Это норвежский следовало бы сделать языком международного общения, а не английский!
– Хм, – откликнулась Мари, – но если для тебя равноправие не пустой звук, зря ты Сигрид Унсет читаешь. Она – реакционная антифеминистка.
– О, а у меня сложилось впечатление, что Унсет – феминистка второй волны, как Эрика Лонг, но опередившая свое время. Спасибо за совет, но я стараюсь читать и тех авторов, с чьим пунктом зрения я не согласна.
– Точкой зрения, – снова поправила ее Мари. – На язык и литературу у тебя немало времени уходит – это я прекрасно понимаю, Шеннон. Тебе, наверное, лучше будет пообщаться с Ритой Виллумсен и нашим доктором Стэнли Спиндом.
– Лучше? Лучше, чем что?..
Мари ненатурально улыбнулась:
– Или, возможно, твой норвежский еще где-нибудь пригодится – например, работу найдешь. Вольешься в местное общество?
– К счастью, работу искать мне не понадобится.
– Да, пожалуй, ты права, – согласилась Мари, и я понял, что она опять готовится напасть. В ее взгляде читалось высокомерие и презрение – все то, что она так хорошо скрывала от односельчан. – У тебя же есть… муж.
Я посмотрел на Шеннон. Пока мы тут стояли, кто-то взял несколько бокалов у нее с подноса, и сейчас она переставляла оставшиеся, чтобы поднос не перевернулся.
– Мне не понадобится искать работу, потому что она у меня уже есть. Я могу работать дома.
Мари сперва удивилась, но потом удивление сменилось разочарованием.
– И что это за работа?
– Я рисую.
Мари снова просияла.
– Рисуешь! – повторила она с напускным воодушевлением, словно, если уж тебе настолько не повезло с профессией, тебя необходимо поддержать. – Ты художница, – с сочувствием в голосе заключила она.
– Не уверена. Возможно, в хорошие дни – да. А ты чем занимаешься, Мари?
Мари на секунду растерялась:
– Я политолог.
– Потрясающе! А здесь, в Усе, это востребованная профессия?
Мари улыбалась так, как улыбаются, когда что-то болит:
– Прямо сейчас я мама. У меня близнецы.
Шеннон недоверчиво ахнула:
– Неужели правда?!
– Да, я не вр…
– А фотографии?! Есть у тебя фотографии?
Мари искоса, сверху вниз взглянула на Шеннон. И замешкалась. Возможно, ее волчий взгляд оценивал, стоит ли отказать. Крошечная, похожая на птенца одноглазая женщина – насколько она опасна? Мари вытащила телефон, нажала пару кнопок и протянула его Шеннон, а та издала восхищенное «о-о-о» и всучила мне поднос с бокалами, чтобы взять телефон поудобнее и лучше разглядеть близнецов.
– А скажи, Мари, что надо сделать, чтобы родить вот таких?
Не знаю, искренне ли говорила Шеннон, но если
