поддакнул я.
– Это потому, что он летает выше других, – объяснил Карл, – а еще он громкоголосый и совершает… как уж это называется?
– Вокальные полеты, – подсказал я.
– Вокальные полеты, – повторила Шеннон, – как красиво. А это что такое?
Я вздохнул, будто мне уже осточертело объяснять каждое слово.
– Взлетев как можно выше, он принимается петь, чтобы все видели, как высоко он взлетел, а потом расправляет крылья и опускается – медленно, чтобы лишний раз покрасоваться и показать, какие штуки он умеет.
– Выбитый Карл! – возликовала Шеннон.
– Вылитый, – поправил Карл.
– Вылитый, – повторила она.
– Но даже несмотря на то, что луговой конек любит покрасоваться, хитрецом его не назовешь, – добавил я, – а вот его самого обмануть проще простого. Поэтому его так кукушки и любят – именно в его гнездо они подкладывают свои яйца.
– Бедняжка Карл! – Судя по звуку, Шеннон наградила его смачным поцелуем. – А скажи, Рой, как по-твоему, я – какая птица?
Я задумался.
– Не знаю.
– Да ладно, – не поверил мне Карл.
– Честно, не знаю. Может, колибри? Я, вообще-то, только в горных птицах и разбираюсь.
– Не хочу быть колибри! – запротестовала Шеннон. – Мелкие, сладкоежки – ничего интересного. А можно, я буду та птица, которую я нашла? Как уж там – хрустан?
Я вспомнил белую головку хрустана. Темные глаза. Похожий на короткую стрижку хохолок.
– Ладно, – я не стал возражать, – будешь хрустаном.
– А ты, Рой, – ты сам-то кто?
– Я? Да никто.
– Каждый – какая-нибудь птица. Давай колись.
Я не ответил.
– Рой – рассказчик, который распределяет роли, – пришел мне на помощь Карл, – он никто и сразу все. Он безымянная горная птица.
– Одинокая горная птица без имени, – проговорила Шеннон. – А какие песни поют самцы таких безымянных птиц, когда подыскивают себе пару?
Карл рассмеялся:
– Да уж, Рой, пока ты душу наизнанку не вывернешь, эта девчонка не успокоится.
– Ладно, – уступил я, – главная особенность самца горной птицы в том, что он для самки не поет. Нечего попусту выделываться – так он считает, к тому же в горах и деревьев нет, на которые присесть можно. Так что вместо этого он, желая понравиться, строит гнезда.
– Отели? – поинтересовалась Шеннон. – Или автозаправки?
– Похоже, отели у него получаются лучше, – ответил я.
Они оба засмеялись.
– Ну что ж, пора нашему белозобому дрозду на боковую, – сказал Карл.
Они поднялись с кровати.
– Спокойной ночи. – Карл погладил меня по голове.
Дверь за ними захлопнулась, а я остался лежать, вслушиваясь в тишину.
Он запомнил. Однажды, давным-давно, я рассказал ему, что я – белозобый дрозд. Скромная и осторожная
