многому учиться, правда? – сказала она, обращаясь к двоюродному брату.
Джеймс, не очень зная, чем хочет заниматься, решил поработать пару лет на Домашней ферме, там, где жила семья Брайди и где фермерствовал ее отец, Оберон Брамптон. И пока он ходил за плугом, понукая лошадь на Клайдсдейлс, он и принял решение: поехать в октябре в Оксфорд изучать классическую литературу. Он сказал, что достаточно насмотрелся на лошадиные задницы. А еще он сказал, что понимает, почему ее отец, вместо того чтобы болтаться без дела в отеле, стараясь не попасть под горячую руку, предпочитает вести мирную фермерскую жизнь и иметь время для размышлений. Но на что-то другое времени уже не остается. Неплохое сочетание.
Джеймс подошел к ней, отряхивая с губ крошки. Она бросила взгляд в сторону кладовой. Дверь была открыта, и она шлепнула его по руке. Он сказал:
– Я взял только одно канапе, так что не шипи. Неплохие, на мой взгляд, но, пожалуй, стоит съесть еще одно, чтобы знать наверняка.
Пепельные волосы падали ему на лоб, в голубых глазах играла насмешка.
Она снова шлепнула его и побежала закрыть дверь в кладовую.
– Только посмей, и я с тебя шкуру спущу, понял? И ответь-ка, пожалуйста. Папа говорит тебе, чтобы ты смотрел и учился, или ты просто любуешься лошадиными задницами?
Когда она вернулась к столу, Джеймс заглядывал под муслин. Присвистнув, он сказал:
– Умеет делать, старая. Здорово получилось. Нет, твой отец говорит, что лучший способ научиться чему-то – это влезть с потрохами в дело. Так что вот тебе ответ. В работе на ферме нет никакой романтики, это до черта трудно, но, как он говорит, лучше ферма, чем опыт его поколения, с которым им всем пришлось жить, – война и все такое прочее.
Брайди захлопнула дверь во внутренний коридор и заулыбалась, глядя сквозь стекло на людей, сидящих в зале для персонала. Моди, отвечающая за работу моечной и прачечной, показала пальцем на стенные часы. Брайди отреагировала, жестами показав, что всем пора переодеваться к торжеству.
Брайди заметила, что Изюм и Ягодка, четвертое поколение такс в Истерли Холле, уютно устроились там на диване. А Джеймс метнулся в кладовую и вернулся с еще одним канапе в зубах.
– Там нет никаких собак, – заявил он, повсюду разбрасывая крошки.
Брайди сняла фартук и повесила его на крючок.
– Ты прекрасно знал, что собаки у Моди, я просто уверена в этом. Ты гадкий, прожорливый мальчишка, Джеймс Уильямс.
Она направилась к выходу, оглядываясь, чтобы проверить, закрыл ли Джеймс за ними дверь. Они поднялись по лестнице и вышли во двор рядом с гаражами. Джеймс, давясь от смеха, пробурчал:
– Мне, между прочим, двадцать, имей это в виду, паршивое неразумное дитя.
Все эти препирательства были не чем иным, как их обычным способом общения.
По пути их остановило ржание Скакуна, и они повернули к стойлу, чтобы погладить его. Потом Брайди услышала, как их зовет
