в том, какой сын вежливый и не по годам развитый.
– Да, достался, – огрызнулась она. – Пятилетний умный мальчик свалился на меня прямо с неба.
Она резко встала и пошла к Стёпе. Дама покачала головой, осуждающе глядя ей вслед. Почему она так отреагировала, Лена и сама не поняла. Грубость ей не свойственна. Наверное, сказалась усталость последней недели. Муж приходил в ночи, ссылался за занятость на работе, но Лена знала истинную причину. Донесли знакомые, что проектом занимается он не один, а в компании белобрысой курочки-секретарши. Лена никак не могла решиться на разговор и ужасно мучилась, не спала и почти не ела. Сейчас ей только и не хватало, что нравоучений от незнакомых людей.
* * *
Бах! Бах! Бабах! Дверь дрожала. Лена кинулась в коридор, схватилась за шкаф с одеждой и попыталась сдвинуть, чтобы загородить проход. Не вышло. В коридоре послышались чьи-то крики и звуки завязавшейся борьбы.
– Господи, сохрани, – шептала она, закрывшись в своей комнате. – Помоги, боже.
На мгновение все стихло, а потом стали долбить с удвоенной силой. Входная дверь сдалась. Дверь в комнату была совсем хлипкой, её Степан выбил одним ударом. Отыскал взглядом мать, забившуюся в проём между диваном и стенкой и направился к ней. Одним рывком вытащил хрупкую женщину и зарычал ей в лицо: «Сука, дай мне деньги!» Лена пыталась отстраниться.
Швырнул с силой на диван. Она упала лицом на деревянный подлокотник, во рту образовалось костяное крошево. Кровь текла отовсюду. Лена задыхалась.
– Где твоя обручалка, тварь? – Стёпа приподнял её за шиворот. В глазах алым цветом кипела ненависть к ней.
– Там, – еле слышно прошептала она. – В шкафу на верхней полке.
Он бросил её и пошёл в зал. Кольцо уже давно было продано, и деньги сын же и забрал, просто не помнит. Появился небольшой шанс на спасение. Женщина с трудом поднялась и открыла настежь окно. Четвертый этаж. Страшно…
Но что ей терять? Лучше умереть, разбившись о землю, чем от рук собственного сына. Так его хотя бы не посадят. Но может быть он испугается и перестанет пить. С этой мыслью она закинула ногу на подоконник, перевалилась через край и, зажмурившись, отпустила руки. Последнее, что она услышала, крик Стёпы: «Стой сукааа!»
Лена лежала на земле, раздробленная внутри на сотни осколков, но почему-то совсем не чувствовала физической боли. Болела душа… Где она свернула не туда? Что она сделала не так? Развелась с отцом Стёпы?
Работала слишком много, предоставив его самому себе? Не смогла скопить нужную сумму, чтобы он поступил в престижный институт?
Перед глазами всплыл давно забытый образ благообразной старушки. «Это твоя и только твоя вина, милочка! – проскрипела она. – Сдохни, тварь!» Голос огрубел, сморщенное лицо стало мужским, поросшим густой щетиной. Он топтал её тяжелыми ботинками, пинал уже бездыханное тело и напоследок со всего маху ударил кулаком в лицо.
*
