завыла недетским голосом. Подол ее платья заколыхался на ветру, который налетел, поднимая пыль с развалин. Под ногами у Лёхи зашуршал бившийся о ботинки мусор. В нос ударил запах отсыревшей гари и пепел запорошил лицо.
Скрип качелей перекрыл шелест листьев и кусков обоев, рвущихся от резкого ветра. Они застонали в унисон с призраком.
– Я! – крикнул парень, прикрывая лицо от летящей в него золы и песка, – Я провожу тебя к ней!
И сжав сухие губы, протянул девочке дрожащую руку.
Ветер в одно мгновенье стих, девочка умолкла, опустилась на землю и, как ни в чем не бывало, подала Лёхе свои тонкие пальчики.
Обдав холодом его руку, отчего она немела, как под анестезией, пальчики прошли сквозь ладонь. Лёха выдохнул и имитированно сжал их.
Он не помнил, как дошел до нового дома. Несколько минут показались ему тревожным сном. Птицы во дворе смолкли, и только из-за приколоченной к оконной раме фанеры доносился грохот и хриплые крики.
Левая рука вдруг обрела способность шевелиться. Лёха оглянулся, девочки не было. Он вбежал в незапертую квартиру. Наступила тишина. На полу валялись разбросанные стулья и книги. Тамара, тяжело дыша, медленно переставляя ноги, подошла к своей постели и легла.
– Мамочка, – услышал Лёха и, обернувшись, увидел свою новую знакомую.
Она прошла мимо, села на край кровати. Взглянула в его глаза и улыбнулась нежно, совсем как на фотографии. А потом исчезла, будто ее и не было.
Лёха перевел взгляд на соседку. Та глубоко вздохнула и сомкнула веки, а на ее лице заиграла счастливая улыбка.
Алиса Аве / @alisaave
Тошнота мой постоянный спутник. Комок подкатывает к горлу, стучит, пульсирует, требует выхода. Поначалу я не сдерживалась. Но это привлекает их. Они сбегаются на запах страха. Заполняют тесную комнату. Я сглатываю горечь, приказываю себе уснуть.
«Не видишь, не боишься», – твержу мантру из детства.
Тогда я впервые столкнулась с ними. Заметила возле мусорного контейнера. Они копошились, выискивая еду. Страх угнездился во мне. У него маленькие чёрные глазки, холодный нос. И морщинистый голый хвост, подергивающийся вместе с моей душой.
Мантра не помогает. Я чувствую их. Они грызут мне пятки. Поджимаю ноги. Привыкла спать, сжавшись в комок. Руки закрывают уши, лицо прячется в коленях. Спина прижата к стене. Оберегаю свою красоту от ненасытных зубов. Пятки не жалко. Пятки спрячу в туфли.
Первую неделю я кричала, билась о стены.
Ватные ноги подкашивались. Костяшки рук покрылись коркой запекшейся крови. Голос пропал. Тело непроизвольно скрючивали конвульсии. Меня рвало. Я отключалась, падала в эти зловонные лужи. Они всё прибывали. В кромешной темноте живой ковер покрывал пол. Где-то в комнате лаз, крохотный, но гибкие тела протиснулись.
Лапки исследовали мое тело, мех щекотал лицо, носы углублялись в своих
