Жакаль взял господина Жерара за руку.
– Дорогой мсье Жерар, – сказал он. – Представляю вам мсье Жибасье, заместителя командира бригады.
Затем, обращаясь к Жибасье.
– Дорогой мой Жибасье, – продолжил он, – представляю вам мсье Жерара, одного из моих самых преданных агентов.
– Жерар? – произнес Жибасье.
– Да. Это тот самый, известный вам достопочтеннейший мсье Жерар из Ванвра.
Жибасье поклонился с некоторым почтением и, пятясь, вышел из кабинета.
– Что значит, «известный вам»? – спросил, побледнев, господин Жерар. – Значит, Жибасье все известно?..
– Абсолютно все, дорогой мсье Жерар!
Лицо убийцы стало смертельно бледным.
– Но пусть это вас не волнует, – сказал господин Жакаль. – Жибасье – это мое второе я.
– О, мсье, – пробормотал шпион. – Но почему вы представили меня этому человеку?
– Прежде всего потому, что однополчане должны знать друг друга.
И добавил таким тоном, что каждый слог пронзал сердце господина Жерара:
– А кроме того, он ведь должен знать вас в лицо, чтобы освободить вас, если кто-нибудь из недотяп арестует и вас!
При мысли о том, что его могли арестовать, господин Жерар рухнул в вольтеровское кресло господина Жакаля.
Господин Жакаль не был человеком обидчивым. И поэтому, позволив господину Жерару занять свой трон, уселся напротив него на простом стуле.
Глава LXXIX
Добрый совет
Господин Жакаль дал господину Жерару несколько секунд на то, чтобы тот пришел в себя.
Вскоре господин Жерар медленно поднял на него глаза.
Господин Жакаль пожал плечами.
– Что тут поделаешь? – сказал он ему с добродушной улыбкой на лице. – Снова сорвалось!
– Что сорвалось? – спросил господин Жерар.
– Проклятье! Да орден Почетного легиона.
Следует признать, что бедный господин Жерар об этом больше и не думал.
– Ну, – сказал господин Жакаль, – вам нечего мне больше сказать, ничего нового и более серьезного?
– Нет, мсье, честное слово, больше нечего.
– Черт! Черт! Черт!.. Тогда я скажу вам нечто, что вас, вероятно, заинтересует.
И господин Жакаль, подняв на лоб очки, взглянул на собеседника своими рысьими глазами. От этого пронизывающего взгляда тот побледнел помимо своей воли.
Господина Жерара полицейский не мог тронуть по приказу сверху. Но господин Жакаль не мог из-за этого отказать себе в удовольствии потерзать его морально. Если он ничего не мог поделать с чистой и стоической душой господина Сарранти, который находился за решеткой и с минуты на минуту ждал приближения смерти, то он мог сделать все, что хотел, с разгуливавшим на свободе и пользующимся всеобщим уважением господином Жераром.
Именно это и чувствовал господин Жерар. И именно поэтому он побледнел под пристальным взглядом господина Жакаля.
Всякий раз он выходил из здания на Иерусалимской
