изобретательнее, научившись бить в спину…
С этого времени Мортиров едва высиживал на работе положенные шесть часов, а затем гладкое, но чем-то сильно озабоченное лицо его просветлялось. Далее Роман Палыча уже ничто не могло удержать на рабочем месте. Он нервным шагом ускользал домой.
III
Меж тем на самой работе творилось неладное. Все вдруг стали замечать, что с Мортировым что-то не то…
Раньше тот был мужчина хоть куда, такой замечательный в любых отношениях. Можно сказать, заметный… Правда, безо всяких ненужных претензий: ни в космос не рвался, ни в глубь океана не спешил. Но этим-то и был ценен в некоторых, в основном женских, кругах. Он не пропадал сутками в лаборатории, как другие. Проходя мимо дамы, непременно с улыбкой выдавал в меру галантный, хотя и стандартный комплимент. Да и вообще… Подавал хоть и пустые, но всё же надежды.
А теперь?.. Худой, как щепка (куда делась его приятная закруглённость силуэта?), ни одну женщину не замечает, чем тут же настроил их против себя. С коллегами не разговаривает. Часто сидит, словно истукан, вперив горящие странным огнём глаза прямо перед собой. У кого-то из женщин мелькнуло было высказывание – мол, уж не влюбился ли наш Мортиров? Но что-то подсказывало окружающим, что нет. Не очень-то похож был наш Роман на Ромео… Особенно, когда зловеще ухмылялся, ощеривая длинные передние зубы, хищно торчащие вперёд и смущающие собеседников.
Роман Палыч Мортиров теперь не ходил, а маршировал, стараясь двигаться либо по прямой, либо чёткими углами, словно выполнял команды «Направо!» и «Налево!». Однажды начальник вызвал его к себе по какому-то пустяковому делу. Мортиров тут же явился и, зайдя в кабинет, пристукнул каблуками, громко отрапортовав о своём прибытии. Это произвело на начальника тягостное впечатление, и он стал всерьёз подумывать – а не предоставить ли Роман Палычу внеочередной отпуск?
Останавливало то, что в их Институт нестандартных разработок поступил срочный заказ от министерства общественного питания на изготовление некоего прибора. И самым подходящим специалистом в этой деликатесной области считался именно Мортиров. Заменить его было некем. Поэтому идея с отпуском пока так и осталась лишь благим намерением.
Впрочем, сам Мортиров чувствовал себя превосходно, вынашивая свои, никому неизвестные планы…
IV
Роман Палыч был глубоко чужд беллетристике, как и она ему, и уж тем более отродясь не читывал её. Кругозор его всегда очерчивался исключительно научно-технической литературой. Однако, являясь абсолютным прагматиком, он безошибочно угадал основные принципы отношений человека с его же нечеловеческими производными. Поэтому ещё на самой ранней стадии проектирования, а затем и практической отладки искусственных мозгов своих дикарей заложил в них все «три закона роботехники»
