доставала Женщина, вынимала из шкафа и рассказывала уже свои истории о Мальчике, которого она только и могла видеть в далеком далека своих воспоминаний.
А Мальчик все реже вынимал верную игрушку, чаще лишь для того, чтобы посмотреть на нее. А однажды отложил игрушку в шкаф, и не возвращался к ней целый месяц. Тогда Оджибуэй сам пришел к Мальчику. Ведь еще совсем недавно он охотно брал игрушку с собой в постель, и теперь Индеец вернулся. Но тот лишь головой покачал. Пытался объяснить, но прежняя неловкость вдруг напомнила о себе, он не мог и двух слов связать, чтоб объяснить старой игрушке, каким стал самостоятельным, и почему не нуждается в советах и помощи Оджибуэя. И это еще больше расстроило обоих, особенно Мальчика.
– Мне надо спать, прости. Завтра рано вставать. Я уезжаю в город.
– Ты ничего не говорил об этом.
– Мне пора начинать новую жизнь.
– Но почему ты не сказал мне?
– Ты все равно не заметил бы. Ты все видишь во мне мальчугана, а мне уже пятнадцать исполнилось.
На следующее утро, как и обещал, Мальчик покинул дом, отправившись учиться в город. Сделав окончательный выбор между бескрайними лугами, где он бродил в детстве, следуя наставлениям старой куклы, и бетоном строений города, куда так стремился, по советам новых друзей и наставников.
Первое время он часто звонил, писал, Женщина читала Индейцу все его послания, советовалась с ним, размышляя о будущем Мальчика. Радовалась удачам и печалилась об ошибках. Но больше всего ждала возвращения сына.
Мальчик приезжал сперва по выходным, потом только на каникулы. Занятия, работа, все отвлекало от поездок, все препятствовало им. Женщина молча вздыхала, услышав новую отговорку. В последний визит взял свою преданную игрушку, повертел в руках, и сунул на полку, прощаясь навсегда. Молча смотрел на него Индеец, понимал, что расстается с хозяином, но не мог поверить, что Мальчик так легко от него отречётся.
– Вот мы и остались вдвоем, – едва слышно сказала Женщина, проводив сына до автобусной остановки. Теперь уж она одна каждое утро доставала Индейца из шкафа и несла в кухню. Оджибуэй слушал ее истории, длящиеся заполночь: так Женщина стремилась избавиться от одиночества. Ведь у неё никого не осталось. Родственники и соседи по-прежнему обходили стороной ее дом, Женщина так и осталась отверженной в их глазах. Сын не приезжал, лишь редкие звонки тревожили покой матери.
Женщина заметно сдала, гладкое лицо избороздили ранние морщины, веки набухли, сделались тяжёлыми от часто проливаемых слёз. Много раз она пыталась объяснить сыну, как сильно скучает, а тот, ничего не слыша, рассказывал о своей работе, о невесте, о назначенной свадьбе. Вот только не приглашал на нее мать, и ничего не спрашивал ни о ней, ни об Индейце. Женщина тихо клала трубку, вздыхала и шла к Оджибуэю, помолчать. Говорить не могла,
