это зашуршало по Москве.
Вышла на том приёме ещё одна тонкость.
К Звонковой подошел знакомый посольский, из советников по культуре, с неожиданными комплиментами внешности мадам Нинон. Звонкова насторожилась. Что-то угадывалось скрытое за кружевами его похвал. Обращался он к ней по-русски, мол, ощущает ее затруднения с французским произношением, а потому вести легкий разговор ему проще именно по-русски. Звонкова скоро поняла, в чём суть его доброжелательного подхода.
– Мадам Звонкова, – спросил посольский, – кто ваш кутюрье?
Звонкова с гордостью назвала фамилию маэстро Шустрика и напомнила посольскому, что это наш Народный художник мирового уровня, его почитают и во Франции, в Париже не раз проходили его шумные показы.
– Вы находитесь в заблуждении, – покачал головой посольский, – показы его проходили, главным образом, в вашем торгпредстве, а за его стенами ваш маэстро во Франции вовсе не авторитет.
Звонкова молчала, выжидая продолжения слов посольского.
– Вы достойны иных нарядов и украшений, – сказал наконец посольский. – Ваши формы, ваша осанка, извините, ради Бога, ваша красота требуют не таких громоздких и тяжеловесных одежд, какие вы привыкли носить. Впрочем, посчитайте это бестактным суждением легкомысленного парижанина. Вы и так хороши. Ещё раз извините…
И посольский с целованием руки хозяйки приёма и поклоном покинул общество Звонковой.
«А что, – подумала Звонкова, – может, и впрямь отогнать от себя этого народного художника Шустрика, обаятельный-то он обаятельный, и улыбчивый, но больно надоело мне рядиться под Купчиху и носить его нано нижние вериги с подогревом!..»
40
А через день Звонкова улетела в Поднебесную. Но не в столицу её, а в выставочный город Шанхай. На следующий вечер вернулась в Москву. С прибыльными контрактами, но усталая.
В опочивальне уже лежал под верблюжьим одеялом приготовленный постельничим Трескучим к ночным бдениям подсобный рабочий Куропёлкин.
Успокоенная (или удовлетворённая) знакомыми Куропёлкину прикосновениями сильных, но и осторожно-нежных рук камеристок Веры и Сони, ублажённая целебными благовониями, Звонкова улеглась в алькове, спиной к Куропёлкину, указующих слов не произнеся.
– Продолжить историю девушки с татуировкой дракона? – на всякий случай спросил Куропёлкин.
– Ай! Ай! – пробормотала Звонкова утомлённо, но и с раздражением. – Зачем? Сейчас засну и всё.
Но тут же вспомнила важное:
– Евгений, так брал Каренин взятки или нет?
– Не могу сказать ничего нового, – неуверенно произнёс Куропёлкин.
– Вы не перечитали роман Толстого? – с удивлением и укоризной спросила Звонкова.
– Мне так и не доставили «Анну Каренину», – сухо сказал Куропёлкин.
– И что же вам
