оставался выключен…
Статью Ярослав писал наспех, в перерывах между дачей лекарств и прочими процедурами, выручил многолетний опыт, хорошая память и быстрый аналитический ум. В редакции остались довольны. Своё же критическое отношение к тому, что написал, затолкал поглубже. Пока главное – это Марина. Ему было её очень жалко, а несчастное выражение на бледном, измождённом болезнью лице трогало и вызывало приливы нежности, которые он пока тоже носил глубоко в себе. За десять лет их семейной жизни она болела первый раз. Раньше им приходилось ухаживать только за сынишкой. Сам Ярослав уже и не помнил, когда хотя бы чихал. Природа наградила его отменным здоровьем, что очень помогало в выбранной им профессии, в командировках иногда приходилось спать в окопах на голой земле.
Вечером раздался звонок в дверь. Ярослав как раз пытался уговорить Марину принять лекарства. Две таблетки из «списка» были очень горькими, застревали в её распухшем горле, она давилась, обливалась слезами. Он стоял перед ней, держа наготове сладкое питьё. Поставив стакан на поднос, пошёл открывать. За дверью находился Константин. Первой мыслью было спустить его с лестницы, сопроводив свои действия лексикой, усвоенной в горячих точках. Но вслед за первой сразу родилась другая, и он молча отступил в сторону. Константин шагнул в прихожую. По тому, как он непроизвольно огляделся, Ярослав понял, что в квартире он впервые. Как минимум одно подозрение можно было вычеркнуть из сердца.
– Я передумал, – резко сказал он. – Жди за дверью.
Константин обернулся на него, собираясь возразить. Они были с Ярославом почти одной комплекции, оба высокие и атлетически сложённые, но Константину пришлось учесть, что, во-первых, Ярослав был на своей территории, а, во-вторых, Марина, пусть и формально, была его женой. Он вышел на лестничную площадку, достал из кармана пачку сигарет.
Ярослав захлопнул дверь, вернулся к Марине. Отвечая на её немой вопрос, произнёс, пристально глядя ей в глаза:
– Пришёл твой… ухажёр.
Он чуть не сказал «любовник», в последнее мгновение удержался, это слово могло ещё больше расширить трещину между ними.
Маринины глаза наполнились испугом. Говорить она не могла, а потому взгляд был особенно выразительным.
– Хотелось бы мне знать, чего ты боишься, – прошептал Ярослав, – того, что я спущу его с лестницы, или того, что пущу к тебе…
Испуг в её глазах сменился на печальную обречённость. Точно такое выражение было у неё, когда год назад она сказала: «Думай что хочешь…» Кажется, тогда он подумал совсем не то…
– Всё-таки ты пока ещё моя жена, – угрюмо произнёс он, выходя.
«Пока ещё…» Короткий временной промежуток, за которым последует «больше не…». С ненавистью глядя на таблетки, Марина выпила их одну за одной, раздирая себе горло. Ей нужно скорее поправиться. Она вдруг с пугающей отчётливостью поняла, что у неё ничего
