на котором стояла дымящаяся чашка; поставив поднос на журнальный столик, придвинул к ней.
– Пей, тебе нужно согреться.
Она послушно взяла чашку. Чуть не расплескала, поставила обратно. Ярослав, молча протянув руку, пощупал её лоб.
– У тебя жар.
Глава 7
Он принёс градусник.
– Почти 40, я вызову скорую, – сказал Ярослав уже встревоженно.
Врач нашёл у Марины признаки сильной простуды, накачал лекарствами, она легла в постель. Они уже год спали отдельно друг от друга. Ярослав стелил себе на диване в гостиной. Часа два он ворочался без сна, вспоминая печальный и спокойный тон, каким Марина сказала, что всегда любила только его, и опять закипая, когда в памяти всплывала она же вместе с другим мужчиной, смотревшим на неё с вожделением, рука жены без обручального кольца… Подумал хмуро, что нужно её проведать, вдруг лекарства перестали действовать. Хотел постучать, но потом просто тихо приоткрыл дверь. Марина лежала свернувшись калачиком, одеяло валялось на полу. Ярослав быстро подошёл, поднял его, снова укутал жену, она дрожала во сне, одеяло же, вероятно, сбросила, когда снова был приступ жара. Он принёс из гостиной кресло, сел возле кровати. Осторожно приложил ладонь к её лбу. Она горела. При этом руки и ноги были ледяными. Озноб сменялся горячкой. Наверняка Марину просквозило на открытой веранде джазового кафе. На ней ведь было только лёгкое платье, а ветер дул холодный, совсем не майский.
Ярослав снова поднялся, сходил за кастрюлей с холодной водой и полотенцами, когда Марина покрывалась липкой испариной, клал на лоб компрессы, сняв с неё ночную сорочку, обтирал её пылающее тело. Чувствовал, как колотится её сердце. «Зайчонок», – прошептал он грустно. Взгляд упал на стопку фотоальбомов на прикроватной тумбочке. Жена любила смотреть фотографии не на компьютере, а именно в альбомах, а потому всегда распечатывала в фотосалонах самые памятные снимки их путешествий и просто семейных будней, которые девять лет были праздниками… Раньше эти альбомы стояли в гостиной в книжном шкафу. Он не заметил, когда она перенесла их в «свою» комнату…
Жар опять вылился в дрожь, Марина покрылась мурашками. Ярослав накрыл жену ещё и своим одеялом. Опять померял ей температуру. Снова под сорок. Пришлось будить её, чтобы влить в рот жаропонижающее. Она выпила, клацая зубами о края стакана, явно в забытьи поцеловала его ладонь, прикосновение её горячих губ пронзило его насквозь, вызвало трепет во всём теле. Под утро лихорадка наконец отступила, Марина перестала метаться, задышала спокойно. Во сне нашла его руку, прижала к щеке, как делала, когда они спали вместе. Ему пришлось наклониться, чтобы её щека удобнее расположилась в его ладони. Мучительно захотелось поцеловать её близкие губы. Он уже забыл их вкус. Как поверить, что их давно никто не касался, если не далее как вчера она снова была с другим… Не далее как вчера эти губы снова лгали ему… Ярослав убрал руку. Её лицо опечалилось во сне.
Послушав выровнявшееся дыхание
