Карла… Голова кружится, голова в огне, корона сдавила ее – и я не могу ее снять… Помогите мне, кто-нибудь! Нет, никто не поможет…
Я посмотрела правде в глаза – и не смогла выдержать ее взгляд. Все случившееся так потрясло меня, что я подхватила лихорадку, свирепствовавшую в армии. Мир потемнел, его охватило жаркое гулкое пламя, которое заглушило все мои чувства, в том числе и боль…
Должно быть, именно так выглядит ад. Сквозь дымное марево виднеется темный горизонт с виселицами и колесами, к которым привязаны изломанные, изувеченные тела. На стенах Амбуаза покачиваются повешенные, кричат вороны… В сером небе – клубы густого темного дыма… А люди не переставая бьются друг с другом – на турнирах, на войнах, на словах… постоянно пытаются ранить и убить друг друга. От этого пламя разгорается сильнее, от этого так больно стоять на земле. Кто-нибудь, дайте воды, погасите этот жар, чтобы наконец стих оглушительный вопль боли и ярости, треск и гул огня! Есть ли здесь кто-нибудь, кто слышит? Или всех ослепила и оглушила война?…
Я открываю глаза и вижу возле моей постели слуг и мать. В ее глазах – искренний страх за меня. Она трогает мой лоб и дает мне выпить травяной настой. Входит Анжу, озабоченно смотрит на меня и тихо спрашивает:
– Ну как ты, Маргарита? Тебе лучше?
Он снова стал прежним. Участливый взгляд, мягкий голос… Я медлю с ответом, и он поворачивается к матери. Она что-то вполголоса отвечает ему. Мои близкие, мои братья…
Лихорадка, лихорадка. Трясущаяся повозка. Мне так плохо, что я боюсь умереть. Идет война, мы в дороге… едем в Анжер… В этом мире всегда идет война. Тяжелые, мучительные дни, когда от слабости я даже не могу встать – а повозка все трясется, мы едем, едем куда-то… Ночи в горячечном бреду… Мать ухаживает за мной. Похоже, ее мучают угрызения совести – теперь она видит, что своим недоверием и холодностью сама отчасти вызвала мою болезнь.
– Марго, тебе нужно выпить лекарство. У тебя жар, – слышу я голос Шарля и открываю глаза. Шарль сидит возле моей постели. – Как ты, сестричка?
Мне хочется плакать. В эту минуту он для меня не король, а просто брат, и он называет меня уменьшительным именем – Марго. Только он в нашей семье зовет меня так… Он замечает мои слезы и ласково гладит меня по голове.
– Не бойся, Марго, все пройдет, мы тебя вылечим. Я только что говорил с врачами – они не сомневаются, что ты поправишься. Болезнь неприятная, но твоей жизни ничто не грозит. А сегодня тебе лучше, чем вчера. Только, по-моему, ты неудобно лежишь. – Он осторожно приподнимает меня и сам поправляет мои подушки. – Ну как сейчас? Лучше?
– Да…
– Не грусти, Марго, все будет хорошо.
Шарль преданно заботится обо мне. Знает ли он об этих проклятых сплетнях, или мать и Анжу ничего ему не сказали?
И Анжу не отходит от моей постели. Уверена, что он не отойдет, даже если врачи скажут ему, что он рискует заразиться. Мать с умилением
