Ещё вчера я готова была стрелять в любого из них, одного даже убила, а сегодня спасаю жизни и облегчаю их боль. Приспосабливаться к ситуации – мой единственный талант если разобраться, но иногда. Этот талант мне видится не большим, чем побочным эффектом психической хвори: больное сознание украшает любые события и помогает приспособиться к новым жизненным обстоятельствам. Вот только это действие временно… Наступает момент взрыва и всё – реальности больше нет, есть только лавандовая бездна, убивающие мозг фантазии и временные дыры в памяти, словно психоз сам определяет, что оставить мне, а что украсть, будто и не было вовсе.
В одном из отсеков полевого госпиталя слышится смех и веселая болтовня, сразу видно, соседи по больничным койкам имеют преимущественно легкие ранения, вот и сохранили хорошее настроение и силы для разговоров. Почему-то голос одного из парней кажется мне знакомым.
– О! Новую медсестричку прислали, ― кивает в мою сторону один из друзей.
– И уж куда симпатичней нашего старого Бора, ― поддерживает его сосед.
Я подхожу ближе и усаживаюсь на край кровати.
– Покажи руку, ― говорю я самому шумному бойцу.
Парень поднимает на меня глаза и невозмутимо улыбается. Первое, что бросается в глаза – уродливый шрам вокруг глаза и на лбу. Я знаю его! Мы пристально смотрим друг на друга, и я узнаю в нём пьяного пограничника, что получил битой бутылкой в глаз.
На мгновение перед глазами промелькнул день нашей первой встречи, я буквально снова вижу, как достаю осколки из окровавленной плоти, обрабатываю рану единственным доступным в кабаке антисептиком – водкой. Интересно, а что он видит сейчас? Возможно ли вообще в таком состоянии алкогольного опьянения запомнить проходящую мимо официантку? Надеюсь, что нет.
– Старая рана, но никак не заживет, ― говорит он, морщит от боли нос и снимает повязку с плеча.
Рана уже взялась гнилой коркой из-за неправильного ухода. На соседних двух койках солдаты с повязками на том же месте.
– Ничего, мы всё поправим сейчас, через несколько дней боль уйдет, ― успокаиваю своего старого знакомого. ― Хм… Какое точное попадание, ― разглядывая рану бормочу себе под нос, ― не задеты ни связки, ни кость. Такое редко увидишь. Рана заживет, будешь как новенький.
Открываю рану следующего солдата и вижу ту же картину. Словно стрелок умышленно целился в точку, что выведет из боевого строя, но особо не навредит. Если бы я не видела, как Корп отправил пулю в лоб сбитым мною снайперам в лесу, могла бы подумать, что это те самые стрелки. Уверена, мой выстрел пришелся именно в эту точку предплечья.
– Точное попадание? ― насмешливо переспрашивает пациент. ― Ну понятно, что может девчонка понимать в стрельбе! ― умничает, пренебрежительно отмахиваясь от меня рукой. ― Как только таких стрелков Патриум берет в рядовые?! Да он же из трех выстрелов не попал в цель ни разу! Хотя я даже благодарен этому кудрявому, был бы он метким, я бы здесь сейчас не сидел.
Солдат
