те дети, что прятались в спальне от родителей, когда рассказывали друг другу страшные истории всю ночь под одеялом.
Прим лежит без сознания в старом сыром подвале куда меня привели стражники по приказу Каликса. Времени на разговоры осталось мало, рассвет наступит совсем скоро. Ран и серьезных ссадин у него нет, только глубокие и уже слегка подгнившие следы от веревок на руках, точно как у меня. Обморок вызван элементарным истощением.
Аккуратно, еле слышно я глажу кончиками пальцев его лоб, убирая кудрявые волосы с глаз. Прим умный, он точно придумает, как нам выбраться из этой передряги, вот только нужно убедить его пойти на сделку с Каликсом, чтобы выиграть время. От того, что он рядом, живой и невредимый, внутри меня горит огонь надежды, он согревает и успокаивает. Мне так хочется прижаться к нему близко-близко, как раньше.
Склонившись, я ловлю себя на том, что мои губы сами несмело тянуться к его губам. Как же хочется коснуться их… От одной только мысли о поцелуе бабочки в животе щекотно размахивают крылышками.
– Что ты здесь делаешь? ― спрашивает Прим.
Едва приоткрыв глаза, он вздрагивает.
– Привет, ― улыбаюсь я, нежно поглаживая его волосы. ― Это я…
Он убирает мою руку и с отвращением отстраняется в сторону, словно увидел не меня, а дохлого таракана в тарелке.
– Вижу, что это ты. Я спросил, что ты здесь делаешь?
– Я… Ну… Я не смогла сидеть сложа руки пока ты тут, ― от неожиданной реакции Прим на моё появление, я невнятно мямлю в ответ, сама не знаю что.
– Лаванда, ты совсем ума лишилась? В смысле ты не смогла сидеть сложа руки?
От нарастающего неистового возмущения Прим резко вскакивает с места, и нервно расхаживает вдоль помещения.
– Лаванда? ― переспрашиваю я. ― Ты назвал меня Лаванда… Прим, что происходит?
В день нашего знакомства, он от души смеялся над моим именем, утверждая, что более глупого в жизни не слыхал. С тех пор и до момента, когда изнемогающий от жажды промочить горло очередной порцией горячительного пойла пьянчуга в баре, нарек меня именем спасительного острова из легенды моряков, мой друг придумывал всяческие прозвища, среди которых лидировало простенькое – цветочек (оно казалось мне наименее обидным из всех), но никогда не называл меня по имени. «Ты мой спасительный остров, к берегам которого я всегда приплываю. Моя Аделаида, Дэла или просто Дэл» – говорил мне мой Примус. Что же поменялось теперь?
– Происходит война, если ты не заметила, ― холодно отвечает мне друг.
– Серьезно? О, хорошо, что сказал, я-то думала оружие в руки нам забавы ради дали, ― иронично парирую я. ― Только я сейчас не об этом. Когда ты успел вступить в клуб «Лаванда-ненавистников»?
– Клуб? Если такой клуб существует, я могу смело быть его предводителем!
Громкий стук кулаком по двери с внешней стороны отвлекает нас от спора. Мы перешли на повышенные тона
