на губе запросто может вскочить. Ты мне скажи, порадоваться за тебя уже можно или еще рано?
– Не знаю я, – сдалась Серафима.
Несмотря на подробнейший пересказ истории знакомства, бабушка осталась недовольна.
– Что за легкомыслие в твои-то годы? Где живет – не знаешь. Женат или нет – не уверена. Кем работает – непонятно. Сколько получает – загадка. И кто ты после этого?
– Кто? – опешила Сима.
– Свистушка. Малолетняя. Очень безответственный подход.
– Да я вообще не собиралась к нему подходить! Больно надо!
– Ну да. Ты собиралась подползать, – язвительно намекнула бабушка на недавний Симин демарш вдоль плинтуса. – И нечего тут стесняться. Одинокая женщина так же аномальна, как верблюд на льдине. Лучше ошибаться, чем вообще ничего не делать. Когда к чему-то стремишься, есть шанс хотя бы раз не ошибиться, а если просто сидишь квашней, то и шансов нет.
– И какие выводы?
– На какие ума хватит, такие и выводы, – туманно отреагировала бабуля. – Иди спать.
На работу Серафима шла, как на свидание. А как же? Мало ли, вдруг Антон вечером опять захочет встретиться?
Да и вообще, начав новую жизнь, надо менять привычки.
Первым нововведением стала зарядка. Попрыгав под звон посуды в серванте и пару минут помахав ногами, Сима подумала, что не в зарядке дело. Тем более что делать ее было холодно и лень. Надо было стать ярче и привлекательнее не только в своих глазах, но и в глазах окружающих. То есть накраситься и приодеться.
Первым Симу оценил сосед Юра. Реакция ей понравилась: Востриковский открыл рот и замер, вжавшись в почтовые ящики.
– Ну как? – пробасила Серафима, имея в виду себя.
– Хорошо, – выдавил Юрик, имея в виду светскую беседу про погоду и самочувствие. На самом деле ни в погоде, ни в самочувствии ничего хорошего не было. На улице свирепствовала яростная метель, а самочувствие у Юры было близко к простудному, так как он уже сорок минут маялся в холодном подъезде, ожидая Серафиму. Сима всегда была для Востриковского эталоном женщины, поэтому никаких особых изменений в ее внешности он не заметил.
Удовлетворенно хмыкнув, Серафима проплыла мимо.
– Какие у тебя духи вкусные, – жалобно проблеял вслед Юрик.
– Вот черт! – Сима в сердцах шлепнула себя по бедру с таким сочным звуком, что Востриковский едва не упал в обморок от избытка эмоций. – Молодец! Забыла я подушиться-то!
– Тебе и не надо, – обреченно шепнул Юрик вслед уносившейся домой богине. Он так и остался стоять внизу, вслушиваясь в тяжелый гул бетона под Серафиминой летящей походкой.
– Плохая примета, в зеркало посмотрись, – неодобрительно вздохнула бабуля. – Фея.
– Да, я такая, – Серафима величественно качнула бюстом, любовно оглядев в зеркале отражение. – Королевна!
– Иди уже, королевна, а то на карету опоздаешь.
Юра все еще маялся внизу.
–
